Шон Боргин всегда знал, что высшее предназначение его существования – совершить некое великое открытие, раскрыть тайну древнего артефакта или на худой конец стать известным изобретателем. В этом он был уверен и в школьные годы, когда с упоением читал приключенческую литературу и доставал профессоров и друзей вопросами о тайнах вселенной, и позже, в Институте артефакторики, когда наставник хвалил его за сообразительность и «несомненный талант к работе с магическими предметами». В Отдел Тайн Министерства магии младший сын Дэвида Боргина устроился все по той же причине – ему нужно было быть там, где он сможет исполнить свое великое предназначение.
При этом Шон не был блаженным идиотом, как могло показаться тем, кто не знал этого мужчину. Восторженным, увлекающимся – бесспорно, но не идиотом, он на самом деле был талантливым артефактором, хорошо разбирался в различных магических ловушках, умел нестандартно мыслить, обладал неплохой теоретической базой и какими-никакими боевыми навыками… В общем, в Министерство его взяли не за красивые глаза (действительно, красивые и очень выразительные, хотя дело вкуса, конечно) и не по чьей-либо протекции, еще в годы стажировки он неплохо проявил себя и к своим тридцати двум годам уже был довольно известен среди коллег. Увы, некоторые знали Шона лишь по пересказываемым в коридорах чудачествам – когда мужчина увлекался исследованием какой-нибудь загадки, он мог неделями не выходить из кабинета или наоборот срываться в неизвестном направлении и проводить какие-то непонятные эксперименты. В такие моменты его и так всегда растрепанный чубчик становился совершенно птичьим, в глазах плескалось нечто, заставляющее сотрудников Отдела Тайн предполагать в Боргине то ли безумие, то ли гениальность (хотя когда это одно мешало другому?), а родных закатывать глаза и считать часы до того времени, когда сын и брат наконец-то вспомнит об их существовании.
Родные Шона любили и гордились им, хотя старший брат, владелец известной лавки в Лютном переулке, и ворчал, что лучше бы младший все свои таланты посвящал развитию древнего семейного дела. Ведь это официально их магазин был открыт в 1863 году, а сколько поколений Боргинов занимались изготовлением, коллекционированием и продажей артефактов до этого! Отец с матерью не соглашались – наоборот, молодец сын, что устроился в Министерство, ведь незаслуженно их род считают менее достойным, чем некоторые. Ну не такие древние, как те же Блэки, ну вышли из мастеровых и торговцев, но ведь уже не первое поколение они достаточно хороши! Так что на Шона возлагались большие надежды – он был должен не только «изобрести», но и «доказать». Сам младший Боргин был не против – в себе он был уверен, в собственных талантах – тем более, семью любил и полагал, что действительно должен сделать все для ее блага.
Когда в прошлом году была учреждена комиссия и стоявший костью в горле у многих список «Священных двадцати восьми» начали официально пересматривать, Боргины, разумеется, подали документы рода и сходили на прием, где милая сотрудница, пролистав папку, завела пространную речь, сводимую в общем и в целом к тому, что им предстоят «несколько блестящих подвигов или служба в течение двух лет в полку поскромнее, чем наш». Другие восприняли бы это как завуалированный отказ, Шон решил, что это руководство к действию. Он стал еще больше времени проводить на работе, доводя и коллег, и непосредственное начальство до зубовного скрежета. То и дело находил в архивах упоминания древних артефактов и предлагал то найти их, то попытаться если не повторить, то создать что-то с похожими свойствами. Из лаборатории Шон, казалось, выбирался только в столовую и в душ для сотрудников, даже на ночь не всегда возвращаясь домой. Сердобольные кухарки с умилением вздыхали, наблюдая, с каким аппетитом «этот милый мальчик» изо дня в день поглощает их «крайне разнообразную» стряпню и с некоторых пор стали оставлять ему порцию на вечер.
В июне Майкл, казалось, немного успокоился, остепенился, даже отъелся, его – вроде бы – даже видели у Фортескью с какой-то миловидной брюнеткой, и начальство вздохнуло с облегчением – теперь можно было приходить на работу без опасений, что половина подвала раскурочена каким-то неожиданным взрывом, в воронке которого сидит Шон со своим извечным «Как интересно!» или что однажды Боргин погибнет от трудов праведных и останется привидением Отдела Тайн – одна из секретарш даже как-то призналась, что это приснилось ей в кошмаре. Казалось, жизнь наладилась.
Ровно до 12 июля, когда Шон появился в Отделе Тайн радостно возбужденный и победно потрясающий свежим выпуском «Ежедневного Пророка». Как оказалось, магглы несколько недель назад рассекретили часть данных об исследованиях, проводимых немцами в годы Второй Мировой войны, и теперь все магическое (да и маггловское тоже) сообщество гудело, готовясь отправлять экспедиции в Африку и Исландию.
Само собой, Боргин не мог остаться равнодушным. Он завалил начальство бумагами с просьбой об отпуске, сметой экспедиции, предложениями по и так далее, причем все это было написано одновременно. Шон был готов ехать за Граалем на край света даже на свои деньги, но на совещании, где кроме представителей Отдела Тайн были еще международники и авроры, было решено, что в идее есть зерно здравого смысла и отправить экспедицию в Африку все же стоит. Во-первых, идея закончить войну, завладев «несущим вечный мир без горестей» артефактом была соблазнительна сама по себе, во-вторых, нельзя было позволить так просто завладеть Граалем другим странам, в особенности Германии, где в последнее время начались волнения сторонников Гриндевальда (а уж Германия совершенно точно постарается разобраться с тем, что было обнародовано из ее секретных архивов), ну а в-третьих, все надеялись вздохнуть спокойно, пока доброволец Боргин будет совершать свой подвиг во славу короля министра и отечества. Министерство не разорится, обеспечив своего героя новейшими разработками и спонсируя дальнее путешествие, отправлять кого-то из сильных боевиков в военное время нельзя, а Шон…
Решение было принято большинством голосов, и наиболее яростно поддержали идею международники. То ли леди Шафик, толкнувшая прочувствованную речь об угрозе Германии, и правда боялась, что Грааль попадет не в те руки, то ли так хотела заполучить его в свое распоряжение, но ей удалось убедить даже молодого Барти Крауча, который совершенно не верил в то, что подобное рискованное предприятие не станет пустым расходованием казенных средств.
И вот 19 июля 1978 года Шон Боргин вышел из международного камина в Тунисе. При нем были документы на имя Шона Дейла, британского артефактора и исследователя древностей, в рюкзаке лежала волшебная палатка со всеми необходимыми бытовыми мелочами, запас лечебных зелий, карты и другие необходимые бумаги. В тот же день, расспросив нескольких местных, он отправился дальше – к руинам, где его ждала слава…
[nick]Seán Borgin[/nick][status]ой, как интересно![/status][icon]https://pp.userapi.com/c851028/v851028320/bbbc3/JnS_zLCmYK4.jpg[/icon][sign]
[/sign]
Отредактировано Morgana Shafiq (14.02.2019 08:27:02)
[/sign][status]1000 Narben auf meiner Haut[/status]
