Лето выдалось в этом году на славу, и Деррик не мог нарадоваться теплой погоде и яркому солнцу. Он всегда любил тепло, любил солнце и расцветающую под его лучами природу – это давало ему вдохновение для творчества и просто прибавляло сил для работы. К тому же в такие дни как никогда хотелось устроиться в саду в одиночестве или с семьей и, любуясь его красотой, предаваться всевозможным размышлениям или беззаботным семейным беседам. Вот и сейчас Рик с удовольствием ждал предстоящий семейный обед, сидя в своей комнате в родовом поместье.
К матери он прибыл еще с утра, надеясь поработать в новой обстановке – в последнее время все его внимание занимали дела рода и не было возможности расслабиться и как следует поработать над издательскими нуждами или просто предаться творчеству. Не сказать, чтобы это уж очень радовало Деррика – все же вся его жизнь и была в творчестве, и именно в этом он видел свое будущее – однако мужчина хорошо понимал, что ему, как будущему главе рода, давно пора было начать вникать в семейные дела, и предстоящий брак Морганы и Вальдемара и, следовательно, передача главенства рода ему, лишь подтолкнула Шафика к тому, что было вполне закономерно…
Впрочем, именно в эту минуту его занимали другие проблемы. Неделю назад вышел очередной выпуск журнала, и Деррик, по привычке, уже начал готовиться к новому номеру, планировать предстоящие статьи, продумывать колдографии. Он любил свое дело и поистине наслаждался процессом создания конечного продукта. Это было сродни творчеству, в котором Рик видел некий смысл своей жизни, и потому приносило ему настоящее удовлетворение.
За работой мужчина просидел добрых несколько часов, прежде чем, опомнившись и глянув на часы, понял, что приближается время обеда и неплохо было бы спуститься в беседку в саду, где и планировалась семейная встреча. Еще раз глянув на свои записи, Рик тяжко вздохнул. Листков на столе образовалась целая куча, и, пожалуй, эта гора бумаги, перьев и каких-то старых вырезок из газет, походила на невообразимый хаос, однако, творил Шафик зачастую именно в такой обстановке, называя это всего лишь «небольшим творческим беспорядком», который способствовал, по его словам, вдохновению. И сейчас мужчина искренне недоумевал, как успел исписать столько пергаментов за это утро. Впрочем, разбирать свои записи Деррик намеревался уже после обеда и даже подумывал о том, что, возможно, ему стоило бы остаться сегодня в родительском доме и посвятить ночь работе. Сейчас же Шафик поднялся на ноги – сэр Дидимус, лежавший у его ног, настороженно поднял голову, чуть склонил ее на бок и, удивленно посмотрев на Рика, издал что-то среднее между тявканьем и рыком.
– Что такое, сэр Дидимус? – Деррик опустился на колени, потрепал пса по холке: – Я потревожил твой сон? Ну прости, Диди, нам пора отправляться на обед. Обещаю угостить тебя чем-то вкусненьким, – мужчина подмигнул собаке и, бодро вскочив на ноги, направился к двери. Впрочем, Диди, не заставив себя ждать – он прекрасно знал, что Рик не обманывает и он запросто может получить от него какую-то вкусняшку за обедом, – весело потрусил за ним.
К беседке Шафик шел медленно, наслаждаясь распустившимися в саду цветами и то и дело останавливаясь, желая вдохнуть теплый воздух, наполненный цветочными ароматами. Он давно перебрался в квартиру в магическом квартале Лондона, но всегда с удовольствием приезжал в родительский дом, подолгу гулял в саду, предаваясь воспоминаниям из детства – это навевало какую-то ностальгию и чувство легкой приятной грусти, от которой всегда становилось тепло на душе. Сэр Дидимус весело бежал рядом, звонко лая, будто оповещая все вокруг, что скоро его ждет обед, и это заставляло Деррика широко улыбаться, то и дело поглядывая на пса.
– Добрый день, мама, – поприветствовал он, обнаружив в беседке Моргану. – Сегодня просто отличный день для семейного обеда, не правда ли? Во сколько обещали приехать Элиан с Мюриэль? – в беседке, однако, было уже все готово, так что, по-видимому, гости должны были прибыть с минуты на минуту.