[nick]Niklaus Mikaelson[/nick][status]Не обманывайся. Я Дьявол в маскировке.[/status][icon]http://s3.uploads.ru/MvyUw.jpg[/icon]– Никлаус, зачем тебе этот вечер? – уже в который раз поднимал эту тему Элайджа, все еще лелея себя мыслью переубедить младшего брата, во что бы то ни стало решившего отправиться на выпускной школы Мистик-Фоллс. – Ты забыл, какую репутацию приобрел в этом городке? Половина из них жаждет твоей смерти, а ты...
– А я никого не боюсь! Да и к тому же эти детишки обязаны мне жизнью своего ненаглядного Деймона, так что… – Клаус безразлично пожал плечами и продолжил поправлять бабочку, никак не желавшую ровно ложиться под наглаженный воротник.
– Тебя просили спасти Сальваторе, и ты просьбу выполнил. Чего ты еще хочешь добиться своим появлением на их празднике? Что за выходка опять пришла к тебе в голову? – Элайджа никак не унимался и, стоя каменным изваянием позади брата, старался вразумить его. Это, впрочем, должного эффекта не имело, и с каждым словом Клаус начинал закипать.
– Элайджа! – рыкнул мужчина, оставив тщетные попытки привести в порядок галстук и резко развернувшись к брату. – Клянусь, еще одно слово, и ты проспишь следующие 100 лет с колом в сердце.
Брат закатил глаза – подобные угрозы давно перестали действовать на него – и, поправив Клаусу злосчастную бабочку, вышел вон, бросив-таки напоследок:
– Как знаешь. Только потом не говори, что я не предупреждал и меня о помощи не проси.
Никлаус пнул в сердцах стоящий рядом стул, отчего тот, не выдержав напора вампира, отлетел к стене и, стукнувшись о стену, опал на пол горой досок.
– Тоже мне, советчик! Сам-то, стоило узнать о двойнике, примчался сюда, никому и слова не сказав, а я…
А Клаус еще вчера, сидя в баре в Новом Орлеане, и думать не собирался о Мистик-Фоллс, всячески отгоняя все мысли что об этом городке, что о его обитателях, что о… Нет, глупо было обманывать себя – Кэролайн никак не выходила у него из головы. Он и сам не заметил, в какой момент она стала занимать все его мысли. Быть может, это произошло в их первую встречу, когда она, бесстрашно бросилась на помощь друзьям, не думая об опасности и возможной смерти от его укуса. Или в тот вечер, в день ее рождения, когда он, сам не зная почему, решил помочь умирающей девушке и дал ей свою кровь. А, может, в тот вечер, когда в гостиной Гилбертов, запертый в ею же сооруженной ловушке, он так и не смог, смотря в ее глаза, дать ей умереть. Или на балу, устроенном его семьей, когда она все так же бесстрашно, единственная увидев его истинные чувства и переживания, осмелилась высказать все в лицо…
Впрочем, ответ на вопрос «когда» был не так уж и важен. Важно было лишь то, что ей, самой о том не подозревая, удалось пробудить в нем давно забытые чувства, которые Клаус, уже около тысячи лет не испытывавший ничего подобного, никак не мог понять. Не мог понять, но и не мог отвернуться от них… Пожалуй, поэтому, стоило вчера услышать ее голос в телефонной трубке и просьбу сквозь слезы:
– Я прошу тебя спаси Деймона, – как он, бросив все свои дела, поспешил в Мистик-Фоллс, думая при этом вовсе не о младшеньком Сальваторе и спасении его жизни, а об улыбке, которую она непременно подарит ему, выполни он ее невинную просьбу…
На вечер Клаус пришел задолго до начала и еще долго наблюдал, как машины то и дело подъезжают к зданию школы и из них выходят нарядные парочки – парни и девушки все как один похожи друг на друга. Кэролайн, однако, среди них видно не было. Он не знал, с кем она придет на бал – с Мэттом ли или еще с каким-то незнакомым парнем. А, может, в город вернулся Тайлер, и эта парочка абсолютно счастлива вдвоем… От этой мысли отчего-то становилось не по себе и злость вновь поднимала свою голову, и мужчина благоразумно решил, что ему не стоит видеть, кто же будет сопровождать Кэролайн. Поэтому, еще немного постояв, но так и не увидев ни девушки, ни ее возможного спутника, Клаус направился внутрь, решив хоть как-то отвлечься от своих мыслей. Впрочем, отвлечься не помогла ни девушка, неожиданно налетевшая на него в дверях зала и, тихо и испуганно буркнувшая что-то на манер «простите», исчезнувшая так же стремительно, как и появилась перед ним; ни спокойная музыка, играющая в помещении; ни стаканчик препротивнейшего пунша, подхваченный с какого-то столика. И Клаус практически не сводил взгляда с двери, то и дело злясь, когда в зал проходили новые парочки, но не было той, кого он так жаждал увидеть. Пока…

[nick]Niklaus Mikaelson[/nick][status]Не обманывайся. Я Дьявол в маскировке.[/status][icon]http://s3.uploads.ru/MvyUw.jpg[/icon]Клаус чувствовал себя совершенно чужим на этом поистине детском празднике жизни. Выпускной, которого у него никогда попросту не было, вечер, который всегда казался ему слишком переоцененным школьниками, так стремящимися во взрослую жизнь, и не подозревая, что готовит им эта самая взрослая жизнь. Все это казалось ужасно глупым и нелепым. Разве может один праздничный вечер и следующая за ним одна праздничная ночь изменить твою жизнь и тебя самого, разве может она заставить тебя повзрослеть в один короткий миг? Конечно, нет. На такое способны лишь серьезные жизненные перемены, происшествия, окунающие тебя во взрослую жизнь, показывающие тебе тебя настоящего.
Для Клауса таким происшествием стала смерть Хенрика. Когда на твоих глазах оборотни разрывают на части твоего брата, которого ты по детской глупости сам же и увел в лес посмотреть на превращения оборотней, ты взрослеешь в один миг. И все дальнейшее, что будет в твоей жизни, кажется не таким уж и страшным – ни гнев отца, ни превращение в вампира, ни убийство матери, ни тысячелетние попытки скрыться от Майкла Майклсона…
Клаус повзрослел рано, задолго до того, как стать бессмертным существом, поэтому сейчас ему было особенно смешно наблюдать за такими глупыми детьми, мнящими себя ужасно взрослыми и умудренными жизнью.
Впрочем, парочка «взрослых» в этом зале все же была – окидывая зал скучающим взглядом, он невольно заметил в противоположном углу братьев Сальваторе, не сводящих с него пристального взгляда. Клаус отсалютовал братьям стаканчиком с пуншем, к которому так толком и не притронулся, и, прошептав:
– Ваше здоровье, братцы! – улыбнулся.
В том, что тут ему совершенно не рады, он почему-то нисколько не сомневался, но как раз это его и веселило. Он давно привык жить не по правилам и делать только то, что хотел сам, не подчиняясь никому и никогда. Поэтому, когда Стефан, в один миг сорвавшись с места, в несколько шагов преодолел зал и, поравнявшись с ним, схватил его за грудки, злобно прошипев:
– Что тебе здесь нужно? Не пора ли валить в Новый Орлеан к своей семейке? – Клаус нисколько не удивился. Он лишь стряхнул с себя руки Стефана, так и норовящие помять лацканы дорогого пиджака, и вполне спокойно, но в привычной ядовитой манере ответил:
– И так ты благодаришь меня за чудесное исцеление брата? – мужчина кивнул на подошедшего к их компании Деймона – старший Сальваторе выглядел вполне здоровым, хоть все еще был излишне бледен. – Я мчался через полконтинента, лишь бы успеть, пока вам не пришлось искать свободное место в семейном склепе, а тут мне совершенно не рады? Зря, зря я решил сделать Кэролайн этот небольшой подарок на выпускной – нужно было позволить тебе закончить этот день похоронами брата. Замечательное было бы зрелище…
Клаус мечтательно улыбнулся, представляя, какое прощание устроили бы Деймону его брат и друзья, и почему-то, к собственному удивлению, вдруг осознал, что подобная перспектива не особо радует его самого – да, он не желал смерти никому из этой сумасшедшей компании, и это было странно и совершенно непривычно для него.
– Я благодарен тебе, – вступил в разговор Деймон, отводя брата чуть в сторону. – Но…
– Но впредь держись подальше от нас и наших друзей! – пригрозил Стефан Клаусу, чем изрядно развеселил мужчину.
Казалось, Стефан был просто вне себя от одного присутствия в этом зале Клауса, и это было так непохоже на вечно спокойного – по крайней мере при «включенной» человечности – мужчину, что импонировало Майклсону – ему всегда нравилось выводить людей на искренние эмоции. Так было и со Стефаном – еще при первом их знакомстве в далекие двадцатые годы он стремился открыть истинную сущность Сальваторе, дать ему возможность принять себя, а не прятаться за маской хорошего мальчика. Впрочем, все его попытки с треском проваливались, и Стефан раз за разом возвращался к образу пай-мальчика, хорошего брата вечно плохого Деймона.
Так было и сейчас – вмиг успокоившись, словно не было минутой раньше вспышки гнева, младший Сальваторе, послушав брата, отошел в сторону, перевел взгляд на двери и едва слышно – впрочем, Клаус услышал бы даже будь он в соседнем помещении – прошептал:
– Они подъехали, пойду их встречу.
Деймон кивнул брату и ушел в облюбованный им ранее угол, а Клаус аж напрягся в ожидании – еще немного, и он увидит ее, а, может, даже сможет заговорить и станцевать…
Он заметил Кэролайн, стоило ей появиться в зале под руку с Мэттом. Наличие спутника несказанно разозлило самого Клауса, и он невольно смял в руках стаканчик с пуншем, превратив хрупкий пластмасс в мусор, и заодно перепачкавшись липким противным напитком. Выбросив в ближайшую урну то, что осталось от стакана, и подхватив со стола несколько салфеток, Майклсон вновь перевел взгляд на Кэролайн. Она была прекрасна как никогда и приковывала к себе все его внимание. Если бы она заметила его, если б увидела, как он смотрит на нее, она бы… Собственно, Клаус понятия не имел, какой была бы реакция девушки. Их отношения переходили от неприязни и ненависти к привязанности и сексу. И какой будет очередная встреча, пожалуй, не мог предположить ни один из них. Но он не был бы древнейшим вампиром, если бы его пугала предстоящая встреча. Поэтому, когда Кэролайн освободилась от спутника, проговорив ему:
– Я сейчас приду, – он не мог не воспользоваться случаем и решительно направился ей навстречу.
Девушка, впрочем, казалось, совершенно не замечала его и лишь вертела головой из стороны в сторону, словно бы выискивала кого-то, а сам Майклсон думал лишь о том, как ему хотелось бы, чтобы она взглянула на него, заглянула в глаза и просто улыбнулась…
– Да, это я, собственной персоной, – усмехнувшись, проговорил Клаус, стоило им столкнуться посреди зала. – Неужто и ты тоже не рада меня видеть? Я думал, тебе понравится мой небольшой сюрприз, поэтому решил не уезжать сразу после спасения Деймона, а посетить это занимательное мероприятие. Согласись, – он склонился к ней, хитро улыбнувшись, – весьма забавно получается – в прошлый раз ты была на моем балу, теперь же я пришел на твой вечер…

[nick]Niklaus Mikaelson[/nick][status]Не обманывайся. Я Дьявол в маскировке.[/status][icon]http://s3.uploads.ru/MvyUw.jpg[/icon]Он ждал этой встречи очень долго, и сейчас не мог отвести взгляда от Кэролайн. Кто бы мог подумать, что для него, древнего вампира, за плечами которого уже более тысячи лет, которого впереди ждет еще не одна тысяча – бессмертие рано или поздно становится тяжким крестом – какой-то месяц-два окажутся столь долгим сроком? Но сейчас он действительно думал о том, что прошла буквально целая вечность с той, последней, их встречи, когда он пытался поговорить с ней откровенно. Помнится, тогда это закончилось их первым поцелуем и первой же – собственно, и последней – близостью…
О том дне Клаус вспоминал довольно часто, сидя в Новом Орлеане. Воспоминания о той близости, о том, что он увидел тогда в ее глазах, почувствовал в ее сердцебиении, в ее дыхании, помогали ему бороться сначала с Марселем, а после с ведьмами. Они давали ему силы и… как бы это странно ни звучало для такого как он – надежду. Да, они давали надежду на то, что при следующей встречи Кэролайн не побоится сказать ему в глаза о своих чувствах и не побоится принять его чувства…
Однако же сейчас Кэролайн смотрела на него, и Клаус не мог понять, что именно она испытывает к нему. Она казалась то ли испуганной, то ли смущенной, то ли попросту действительно удивленной его появлению на этом вечере. Но это было странно – неужто она не понимала, что он не откажет себе в удовольствии вновь увидеть ее?
– Неожиданность? Ты правда думала, что я, выполнив твою просьбу и дав Деймону крови, так просто уеду, не захотев увидеть тебя и получить награду за свое благородство?
Клаус решил напрямую озвучить свои мысли и, изогнув бровь и чуть склонив голову, внимательно посмотрел на девушку. Понять, что именно она чувствовала и, главное, что думала и чего хотела, было попросту невозможно. Поэтому мужчина решил отбросить все мысли и догадки и продолжить беззаботное общение, пока сама Кэролайн не решит сказать ему, что ее беспокоит и что она чувствует.
– Не думала? Хм, неужели так странно видеть меня на школьном выпускном? Мне, конечно, больше тысячи лет, но я всегда думал, что выгляжу гораздо моложе, разве нет? – он вновь усмехнулся, и, наконец, решил отвести от девушки взгляд, окинул собравшихся пока еще школьников. – Впрочем, ты как всегда права – после тысячи лет, проведенных среди людей, после всего, что я видел и что пережил, подобные праздники кажутся чересчур детскими и… – он на какое-то время замолчал, пытаясь подобрать нужное слово, – пожалуй, наивными. Все они верят, что впереди их ждет нечто прекрасное и поистине великое. На самом же деле… Впереди нет ничего. Ничего, кроме обыденной жизни, боли, страданий и скорой смерти.
Впрочем, пожалуй, он был несправедлив к этим детишкам. Когда-то и он сам был таким же ребенком – глупым, наивным, мечтающим о чем-то большем, чем жизнь в поселении, грезившем о приключениях, хотевшим заслужить внимание и любовь отца, перестать быть изгоем в своей семье. Стать кем-то большим. Что ж, его мечта исполнилась – он стал кем-то большим, он стал поистине уникальным существом, каких доселе не было и никогда не будет на земле – древнейший гибрид. Вот только какова была цена этой трансформации…
– Ну наконец-то я узнаю мою дорогую Кэролайн, – он склонился к ее руке, решив проявить себя как истинный джентльмен, и легко коснулся губами ее ладони. – хозяйку вечера и положения. Пожалуй, это в тебе мне всегда и нравилось.
Остро чувствовалось, что она ощущала себя хозяйкой этого вечера – это ее детище, ее праздник, ее творение, и она не позволит никому разрушить это, тем более ему. Пожалуй, он и сам не мог сказать, откуда знал это. Может, он слишком хорошо ее знал, потому и видел это? Но подобная твердость характера действительно всегда нравилась ему в ней. Привлекала, буквально манила…
– Дорогая, я всегда любезен, по крайней мере с тобой, не так ли? Хотя… Знаешь, тот вечер, – он как-то вдруг изменился в лице, сменив шутливое, даже ироничное выражение, куда более серьезным и задумчивым, – был, пожалуй, одним из самых спокойных и прекрасных за много лет. Не помню, когда мы последний раз устраивали балы – а ведь раньше я любил подобные приемы – не помню, когда я так же беззаботно танцевал и просто наслаждался вечером и обществом девушки…
Да, тот вечер был особенным для него и, как ему тогда показалось, для нее тоже. Они много танцевали, они много говорили, она позволила себе быть откровенной с ним, а он не думал о том, что его боятся все вокруг, в том числе и семья. Но, несмотря на ее откровенность, Клаус тогда отчетливо видел нет, не страх, скорее недоверие в ее глазах, будто в любую минуту она была готова получить от него удар…
То же он видел и сейчас. Она не верила ему, не верила, казалось, его словам, и это было неприятно.
– А ты сама не понимаешь? Не догадываешься? Как думаешь, что мне может быть нужно на этом празднике жизни? – он протянул руку, заправил за ухо выбившуюся из ее прически прядь, после чего, наклонившись к самому ушку, прошептал: – Неужели ты действительно веришь, что я мчался из Нового Орлеана ради спасения Деймона, а не просто потому, что об этом попросила меня ты? – он чуть отстранился, заглянул в ее глаза и на какое-то мгновение весь остальной мир перестал существовать для него, лишь где-то на заднем плане отчетливо была слышна очередная перебранка братьев Сальваторе, торопливые шаги в их сторону и встревоженный голос Елены, пытающейся остановить друзей…

[nick]Niklaus Mikaelson[/nick][status]Не обманывайся. Я Дьявол в маскировке.[/status][icon]http://s3.uploads.ru/MvyUw.jpg[/icon]Клаус давно не помнил, что такое любовь. Больше тысячи лет он жил, не зная этого чувства и, пожалуй, представить не мог, что сможет когда-то испытать его вновь. Помнится, он закрыл свое сердце очень давно – мужчина уже и не помнил, сколько лет прошло с тех пор. Кажется, это было в далеком 1002 году, когда Аврора де Мартел, женщина, в которую он посмел безумно влюбиться; ради которой он готов был оставить семью и, забыв обо всех и вся, сбежать куда глаза глядят; которой он открыл свою тайну и поведал, что это именно он убил мать, а ведь до этого он никому и никогда не говорил этого; посмела превратить их любовь в шутку. Она разбила его сердце, заставила сожалеть что о чувствах, что о самом желании довериться кому-то, кроме семьи. Именно тогда, в далеком 1002 году Клаус поклялся, что избавится от малейшего проявления человечности, что навсегда закроет свое сердце, что ни за что и никогда не влюбится вновь. Однако, иногда жизнь поворачивается не так, как можно ожидать, и сейчас мужчина понимал, что забытое чувство вновь теплится в его душе…
Кэролайн так мило удивлялась его словам, так мило смущалась, что Клаус не мог не улыбнуться, наблюдая за реакцией девушки.
– Тебя так удивляет мое желание увидеть тебя? Или удивляет сам факт того, что я вернулся в этот городок? Впрочем, ты права, я и не собирался возвращаться, более того – больше не вернусь сюда. И ты знаешь, что на это есть множество причин. Во-первых, разве найдется здесь хоть кто-нибудь, кто будет рад моему присутствию в Мистик-фолс? Во-вторых, увы, мне здесь, нечего делать. Ну, и в-третьих, моя семья обосновалась в Новом Орлеане, мы вернули себе город, который когда-то построили, и теперь он вновь стал нашим домом. К тому же… – Клаус на время замолчал, вновь задумчиво рассматривая школьников, думая о том, что перед ним дети, а там, дома, его ждет его собственный ребенок – дочь, о которой еще год назад он не смел и мечтать и к существованию в своей жизни которой пока так и не смог привыкнуть. Он не знал, как сказать об этом Кэролайн, да и стоит ли говорить, но Форбс была, пожалуй, одной из немногих, с кем Клаус был всегда предельно честен, поэтому и сейчас врать он уж точно не собирался. Поэтому, еще немного подумав, все же продолжил: – К тому же там меня ждет моя дочь, Хоуп. Она совсем недавно появилась на свет, но я уже знаю, что должен быть там, рядом с ней.
Да, это было странно и непривычно – чувствовать, что ты нужен кому-то, что тебе кто-то дорог, что ты… любишь кого-то. Пожалуй, только сейчас он осознал, что любит свою семью – заботится и оберегает их не потому, что должен, а именно потому что любит. Только сейчас он понял, что может любить кого-то еще – Хоуп, появившись на свет, дала ему почувствовать это непривычное для него чувство, когда хочется оградить любимого человека от всего этого мира. Только сейчас, с ее появлением, он понял, что именно это он чувствовал и к Кэролайн…
– Ты же знаешь, ради тебя я сделал бы что угодно, – проговорил Клаус, смотря в ее глаза. Он не спешил отстранятся, но и не приближался – ни к чему было торопить девушку, если она не готова к близости с ним. – И поездка через полконтинента – это такая мелочь, когда ты меня об этом просишь…
Да, ради нее он сделал бы и не такое, ради нее он готов был перевернуть весь этот чертов мир, готов спасти еще с десяток братьев Сальваторе, готов был… Ради нее он был готов почти на все. Впрочем, почти на все он готов был и ради ее поцелуя, которого ждал уже давно. Поэтому, когда девушка сама потянулась к нему, он не мог удержаться и, переплетя свои пальцы с ее, нежно провел костяшками пальцев другой руки по ее щеке, и уже склонился, желая коснуться губами ее губ, когда…
Им помешали так резко и неожиданно, что пару мгновений, пока Сальваторе и Елена спорили друг с другом, а Кэролайн пыталась выяснить у друзей, что же такого случилось, Клаус стоял, застыв на месте, словно статуя, все еще держа руку девушки в своей. Понимание происходящего пришло, однако, очень быстро, и уже в следующую минуту он еле сдерживал эмоции – злость пришла на смену непониманию, и Майклсон готов был буквально растерзать на части что этих братьев, вечно сующих свой нос куда их не просят, что всех, кто посмел прервать их в такой момент, кто посмел нарушить ту волшебную связь, образовавшуюся между ними. Он уже хотел было сказать Деймону и Стефану все, что он думает по поводу их появления в столь неподходящий момент, как братья, наконец, озвучили причину своей агрессии, и Кэролайн, выслушавшая их, вполне ожидаемо вновь повернулась к нему, требуя объяснений.
Это действительно было ожидаемо и более чем предсказуемо… Разве мог он рассчитывать, что у нее не закрадутся сомнения в его причастности к смертям каких-то там школьников? Разве могла она подозревать кого-то другого, когда здесь, посреди зала, стоит Клаус Майклсон, древнейший гибрид?
Мужчина невольно выпустил руку Кэролайн и отступил на пару шагов от нее, опустив голову. Он печально усмехнулся и как-то обреченно пожал плечами, думая о том, что Элайджа был прав и приходить сюда ему точно не стоило – надеяться на то, что после спасения Деймона, они смогут доверять ему, было глупо. Впрочем, ему не нужно было понимание и доверие всех – ему достаточно было знать, что Кэролайн верит ему и не сомневается в нем. И сейчас осознавать, что это не так, было непривычно… больно – это чувство он не испытывал так же давно, как и любовь…
Однако, он был не из тех, кто так просто признавал свою слабость, а потому уже в следующее мгновение он сложил руки на груди и, гордо подняв голову, с вызовом заявил:
– Конечно, я! Разве не очевидно? – он вновь усмехнулся, на этот раз презрительно скривив рот. – Разве может меня интересовать что-то еще в Мистик-фолс, кроме никчемной жизни парочки выпускников?

[nick]Niklaus Mikaelson[/nick][status]Не обманывайся. Я Дьявол в маскировке.[/status][icon]http://s3.uploads.ru/MvyUw.jpg[/icon]В жизни Клауса было много женщин. Были среди них и вампиры, и оборотни, и даже люди. Большинство из них становились увлечением на пару-тройку ночей, кто-то задерживался на более долгий срок, кто-то – до этого момент такая женщина была в его жизни всего одна, Аврора – оставался с ним еще дольше, западал в сердце, заставляя его биться чаще, заставляя вновь чувствовать себя живым. Но давным-давно, больше тысячи лет назад, он сам закрыл в свое сердце эту дверь, сам запретил себе подпускать кого-то так же близко, запретил себе чувствовать к кому-то что-то сильнее простой примитивной страсти или желания поживиться после ночи любви. Мог ли он тогда предположить, что это будет разрушено в один момент простой школьницей из маленького городка Мистик-Фоллс?
– Да, совсем недавно я стал отцом. Думаю, ты помнишь Хейли Маршалл? Как выяснилось, моя сущность оборотня в этом вопросе оказалась сильнее и я могу зачать ребенка, – Клаус усмехнулся, вспоминая, каким шоком для него стало известие о том, что Хейли беременна, да еще и от него.
Помнил он и то, как долго отнекивался от этого ребенка, не признавая себя отцом. Хотя, кто знает, может, он попросту боялся, что этот ребенок своим появлением сможет разрушить привычной порядок его жизни, сможет перевернуть всю его жизнь, всю его душу – если, конечно, у него есть душа – и изменить то, что давно стало для него прописными истинами. Впрочем, и Кэролайн, казалось, была удивлена этим известием.
– Это странно, не так ли? Вампир стал отцом. Да и в целом, тебе не кажется странным то, что ужасный и кровожадный Никлаус Майклсон стал отцом? До сих пор не уверен, что эта роль для меня, что я буду хорошим отцом. Вот Элайдже это подошло бы куда больше. А я…
Он вновь окинул задумчивым взглядом зал, рассматривая школьников, ожидающих, что вот-вот смогут ворваться во взрослую жизнь. Когда-то и его Хоуп будет одной из них. Сможет ли он справиться с отцовством? Сможет ли воспитать дочь так, как нужно? Сможет ли стать для нее достойным примером? Сможет ли защитить от всех бед и напастей, что могу ожидать дочь древнейшего гибрида в ее жизни? Все эти вопросы беспокоили его далеко не первый день, но Клаус так и не находил ответа на них.
Но спрашивать о подобном Кэролайн было, пожалуй, неправильно, по крайней мере в такой вечер. Впрочем, другого вечера у них может и не быть… Девушка тем не менее, казалось, искренне поздравила его с отцовством и за одно это – за то, что она не стала осуждать, говорить сразу, что отец из него уж точно никудышный – он был ей искренне благодарен.
Впрочем, благодарность была недолгой – уже через каких-то пять минут она так просто, ни на секунду не засомневавшись, обвинила его в смертях нескольких школьников, и это больно резануло Клауса и вызвало вполне ожидаемую реакцию древнейшего гибрида.
Мог ли он отреагировать иначе? Мог ли он не прятаться за извечным хладнокровием, презрением и высокомерием? Нет, показывать малейшую слабость он уж точно не собирался. Лучше уже в очередной раз показаться всем им тем еще подонком, способным убить всех в этом зале. И если они верят в это – если она верит в это – он готов отвечать за это, точнее готов защищать свою жизнь перед этой никчемной кучкой вампиров. Разве смогут они убить его? Нет, им это точно не по силам…
Клаус так углубился в свои мысли, что не сразу осознал, что Кэролайн принялась спорить с друзьями и что причиной этого спора был он. И только потом до него дошел смысл ее слов:
– Это не он!
Получается, она верит ему? Верит, несмотря на его далеко не самую хорошую репутацию, несмотря на мнение друзей, несмотря на то, что он сам только что, пусть и в саркастической форме, признал свою вину. И это, безусловно, не могло не радовать мужчину.
– Я рад, что ты веришь мне, – он благодарно сжал ее руку в ответ. – Веришь и понимаешь, что мне это как минимум ни к чему – что бы ни думали твои друзья, я не убиваю всех и каждого направо и налево просто из-за собственной прихоти. И если не вредить мне и моей семье, если не быть нам угрозой, я способен жить довольно мирно, – вампир усмехнулся и добавил, – какое-то время.
Друзья Кэролайн давно оставили их, а сама девушка, казалось, не спешила вслед за ними, даже несмотря на развернувшуюся здесь суматоху. Она так и продолжала стоять напротив Клауса, держа его за руку, и самому вампиру не хотелось прерывать эту нечаянную и такую невинную близость между ними. Особенно когда он услышал то, что хотел услышать с самого начала вечера:
– И я так рада тебя видеть, потому что я так скучала!
Он невольно улыбнулся, услышав заветные слова, и, сделав шаг к девушке, вновь протянул к ней руку, коснулся щеки, погладив пальцами ее нежную кожу. Она не отстранялась и это радовало. И это же придало ему решимости. Клаус подошел еще чуть ближе и, склонившись к ней и прошептав:
– Я тоже скучал, Кэролайн! – накрыл ее губы своими, надеясь лишь на то, что и сейчас девушка не будет сопротивляться чувству, так неожиданно вспыхнувшему между ними.