Начало 1979 года было для магической Британии весьма неоднозначным. С одной стороны, прошедший недавно праздник – торжественный рождественский бал, конечно, отменили, но само ощущение праздника не покидало страну, даже несмотря на мрачное положение – придавал всем хорошего настроения. С другой же стороны, все чаще и чаще в газетах мелькали статьи о тех или иных нападениях, убийствах, насилии и это повальное ощущение страха так и витало в воздухе. Большинство, безусловно, считало все нападения происками Пожирателей Смерти, и Люциус, состоящий в этой темной организации, не мог отчасти не согласится – да, конечно, к некоторым из мелькавших в газетах преступлениям они с радостью приложили свою руку, избавив тем самым общество от очередных предателей крови или грязнокровок. Но по большей же части сами Пожиратели не знали, что творится в Британии и кто чинит разбой.
Впрочем, сказать по правде, самого Люциуса куда больше волновали более насущные проблемы. Как то, к примеру, недавние перестановки в министерстве магии – не мог же Малфой спокойно отреагировать, когда выяснилось, кто займет кресло почившего месяцем ранее Стивена Гампа. Грязнокровка на посту заместителя министра! Это было просто неслыханно! Недопустимо! Унизительно для всего их общества! Однако, многие его негодования – в стенах министерства приходилось подобное отношение тщательно скрывать и высказывать истинную позицию лишь единомышленникам – не разделяли, не видя в подобном назначении ничего страшного.
Волновали Люциуса и другие проблемы. И одной из таких проблем, последнее время занимавшей его мысли была тема, недавно поднятая в разговоре Нарциссой. Когда каких-то пару недель назад Цисси пришла в его лабораторию с новой знакомой Морриган Мэйфейр, и воодушевленно заговорила о магической генетике, о том, откуда же берет свое начало магия и насколько разнятся магические гены в крови волшебников и магглорожденных, Люциус, этим вопросом никогда ранее не занимавшийся, заинтересовался идеей подобных исследований. На тот момент он, не обладающий достаточной базой, не смог сказать Цисси и Морриган ничего толкового – все же не в его правилах было высказываться, хоть сколько-нибудь не разобравшись в проблеме или хотя бы не поразмыслив о ней. Но он пообещал им выяснить, что же известно знакомым ему зельеварам о магической генетике и в тот же день, не желая откладывать дело в долгий ящик, написал письмо паре давних знакомых.
Люциус написал письма и сам, не желая полагаться только на суждения коллег, закопался в различных источниках, желая разобраться в этом вопросе самостоятельно. А тема, надо сказать, его действительно заинтересовала – что уж говорить, он всегда легко и быстро увлекался чем-то поистине интересным и новым, что давало простор для научных изысканий.
Поэтому сегодня, когда ему наконец-то пришел ответ от одного коллеги – итальянского зельевара Витторио Манчини – он, спустившись в лабораторию, для начала внимательно прочел письмо, а уже после вызвал к себе Корри.
– Скажи Нарциссе, что я получил письмо от сеньора Манчини и хотел бы поговорить с ней. Пусть спустится в лабораторию или же я поднимусь к ней.
Домовик, выслушав указания, тут же исчез, а Люциус, устроившись в кресле в углу помещения, вновь углубился в письмо, желая более тщательно изучить его

Люциус уже в третий раз перечитывал письмо, когда перед ним вновь возник домовик, пролепетав:
– Хозяин, миссис Малфой обещала сейчас спуститься к вам.
– Отлично! Принесешь нам две чашки кофе, – домовик послушно кивнул и вновь растворился, а Люциус, ожидая супругу, откинул голову на спинку кресла и, прикрыв глаза, задумался.
А подумать, надо сказать, было о чем… Тема, которой его увлекла пару недель назад Нарцисса, до этого момента самого Малфоя нисколько не интересовала. Точнее было бы сказать – он попросту не задумывался над природой магии и никогда не пытался проследить, откуда же их магия берет свои корни, а уж о том, чтобы предполагать, будто в крови магглов есть магическая частичка, и речи не могло быть. Сейчас же, когда подобные мысли были озвучены Цисси, и сам Люциус задумался об этом, поняв для себя, что ему было бы интересно углубиться в эту тему. Пожалуй, для этого он готов был изучить что-то новое, что могло бы помочь в исследованиях, готов был проводить эти самые исследования и заниматься различными экспериментами…
Из состояния задумчивости его вывел звук приближающихся шагов. Мужчина поднял голову, сфокусировал на двери уставший взгляд – все же день на работе сегодня выдался поистине тяжелым, и, пожалуй, после разговора ему не мешало бы выспаться, – однако позы не поменял, и перед супругой он предстал в непривычной для него довольно расслабленной позе, вольготно раскинувшись на кресле.
Нарцисса была увлечена потенциальными новостями. Это было видно по растрепанному виду, по горящему взгляду, который Люциус уже давно не видел у женщины, и по которому действительно соскучился – ему всегда нравилось работать с Цисси, в такие минуты они сближались как никогда, и как раз в такие минуты самому Малфою казалось, что они были настоящей семьей. Она пронеслась по лаборатории в одно мгновение, и, устроившись на подлокотнике его кресла, задала интересующий ее вопрос, а Люциус, подобравшись в кресле, потер глаза, и, наконец, проговорил:
– Да, получил. Правда, господин Вебер так и не удосужился прислать ответ, но вот сеньор Манчини оказался куда проворнее своего немецкого коллеги. Что же касается «чего-то интересного»… И да, и нет, – Люциус неоднозначно улыбнулся и протянул супруге письмо. – Полюбуйся, что написал мне Витторио.

– Не первый год его знаю, а эта его чрезмерно обходительная и осторожная манера изъясняться до сих пор, кхм, – мужчина умолк, пытаясь подобрать подходящее слово, но не нашел ничего лучше, чем произнести: – скажем так, умиляет. Впрочем, даже в этом его послании есть довольно ценная информация – у него вопрос встал в невозможности добыть кровь магглов. Думаю, для нас это трудностью не станет, – Люциус вновь улыбнулся, понимая, что в подобном вопросе супруга разделяла его взгляды и отношение к магглам и, пожалуй, спокойно отнеслась бы к использованию парочки из них для своих экспериментов, не спрашивая на то их согласия.
В этот момент в лаборатории раздался хлопок – это Корри появился с подносом, на котором умостились две чашки кофе, небольшой молочник и сахарница.
– Я решил, что ты будет не против выпить кофе. Или хочешь что-то другое? – поинтересовался Малфой у Цисси, беря с подноса одну чашечку и наливая в нее молока.

Люциус налил супруге и себе молоко и, подхватив с подноса свою чашку, вновь откинулся на спинку кресла, раздумывая о Витторио с его, как выразилась Нарцисса, щепетильностью, о так пока и оставшемся без ответа письме Феликсу Веберу и в целом о предстоящих научных изысканиях в этой области. В том числе задумался Малфой и над комментарием супруги к письму Манчини, вновь взял в руки письмо, пробежался глазами по строчкам и, сделав глоток кофе, все же проговорил:
– Порой мне кажется, что Витторио вообще никому не доверяет. И дело тут скорее не в щепетильности, а в чрезмерной мнительности. Он везде видит подвох и всегда чересчур осторожничает, что в общем-то не так и плохо – я его даже отчасти понимаю – но это порой раздражает. Особенно когда дело касается рабочих или вот таких скорее научных вопросов.
Малфой сделал еще один глоток кофе и, отставив на столик чашку, отложил туда же письмо, по большей части бесполезное. А ведь он надеялся получить от коллеги куда больше информации – хотя бы что-то, что могло им помочь в исследованиях.
Вот же ж, старый пройдоха! – пронеслось в голове мужчины и, бросив взгляд на идеально обклеенный со всех сторон бумагой сверток, который пришел вместе с письмом, Люциус даже рассмеялся, вспоминая, как много он узнал на последней конференции, где в очередной раз столкнулся с итальянским коллегой и его «друзьями». Тогда он провел дня три в их обществе и этого было более чем достаточно, чтобы сложить мнение о Витторио. Об этом он и поспешил поведать супруге.
– Знала бы ты, как много интересного о Манчини мне рассказали его коллеги, когда я два года назад был на конференции на озере Комо, помнишь? Конференция тогда как раз проводилась в исследовательском центре, где он работает. Вот тогда я и узнал, что он ужасно педантичен, страшно мнителен, к тому же тот еще паникер и перестраховщик… – Люциус усмехнулся, вспоминая и другую информацию о некоторых фактах биографии Витторио, которые, однако, так и остались лишь досужими сплетнями коллег-зельеваров, ничем не подкрепленными. – Впрочем, при всем этом есть и другие, довольно занимательные слухи. Поговаривают, будто лет десять назад его подозревали в незаконных исследованиях, но это так и осталось лишь на уровне подозрений – ничего доказать никому так и не удалось, а сам старый пройдоха принял облик благочестивого ученого, которого не интересуют никакие темные делишки, в чем лично я уж очень сомневаюсь.
Да, пожалуй, для кого-то все это было не столь уж и важно – был ли Манчини действительно причастен к незаконным экспериментам – раз ничего доказано так и не было. Однако, Люциус отчего-то был уверен, что все эти слухи были правдой. Поэтому, пожалуй, он и написал итальянскому коллеге, понимая, что какие бы исследования не предстояли им с Нарциссой впереди, тот, быть может, согласится хоть как-то помочь им. Была, впрочем, и другая причина, по которой Малфой обратился к итальянцу.
– Но несмотря на все эти слухи – или не слухи – все в один голос говорят, что он превосходный зельевар, о чем, впрочем, я и сам прекрасно знаю – у него тот еще послужной список наград, званий и прочего. Поэтому, собственно, я и написал именно ему. Хотя, по правде, мне куда интереснее было бы узнать, что обо всем этом думает Вебер – он куда более прямолинеен. Надеюсь, Феликс еще ответит.
Люциус и правда, рассчитывал, что от Вебера удастся узнать куда больше полезной информации, если, конечно, он интересовался подобными темами. Впрочем, у немца должно было быть тоже немало связей и – кто знает – может, среди его коллег найдется нужный специалист.
– Малфои – первооткрыватели в области магической генетики… – Люциус рассмеялся вслед за супругой. – Мне нравится, как это звучит. К тому же да, ты права, куда интереснее исследовать эту сферу по большей части самостоятельно. Интереснее и перспективнее, я бы сказал. Но помощь нам все же не помешает. Твой профессор ответил тебе?
Он с интересом посмотрел на Нарциссу – книги от парижского профессора, пожалуй, и правда, могли помочь им, по крайней мере, быть может, смогли бы направить их в нужное русло. Супруга, однако, стоило ей упомянуть Морриган, вдруг переменилась в лице – выражение с заинтересованного и даже в чем-то игривого сменилось встревоженным, и Люциус, принявшись выстукивать пальцами по своему колену, задумчиво проговорил:
– Хм, Морриган… Что я о ней знаю? – он нахмурился, вспоминая ту скудную информацию, что ему была известна об ученице отца. – Как я слышал, она кузина Ричарда Нотта. Вдова Уильяма Роули, от которого ей досталась в наследство фирма котлов «Сauldron & Mortar» – неплохое и довольно прибыльное, кстати, предприятие. Брак, думаю, был не самый благонадежный – сам Роули не раз попадал в довольно громкие скандалы из-за своих похождений, – Люциус даже помрачнел, понимая, что о благонадежности и в их браке, увы, говорить не приходилось – да, о его похождениях не было известно никому, и со стороны, пожалуй, они создавали видимость идеальной пары, но никто не знал, что их отношения с супругой никак не складывались. – Почти год назад Уильям вдруг скоропостижно умер. Говорят, скончался от апоплексического удара в собственном кабинете. Но, – мужчина усмехнулся, думая о том, что несчастной миссис Роули ничего не стоило отравить своего позорившего семью мужа, – не удивлюсь, если его смерть была не случайной. Хотя, может, это лишь мои догадки, и Роули действительно умер своей смертью. В Лондон, насколько я знаю, Морриган приехала в начале 1978 года, наверное, чтобы разобраться с наследством, – он на пару минут умолк, задумался, что ему еще известно об этой женщине и, поняв, что больше ничего и не знает, вновь заговорил: – Пожалуй, это все. Как видишь, я не знаю ничего такого, о чем не было бы известно широкой общественности. И это немного… – Люциус вновь нахмурился, – напрягает. Можно, конечно, спросить у отца, что он знает о своей ученице. Или, к примеру, поговорить с Элианом – Мюриэль все же племянница Уильяма. Может, он расскажет что-то интересное и о его супруге.
Впрочем, все это было мелочью – даже если Морриган была не той, кому можно было доверять, и Нарцисса зря поведала ей свои мысли, они вполне могли решить проблему куда более радикальным способом. Поэтому он поспешил успокоить жену.
– Цисси, не думаю, что тебе стоит переживать о Морриган. Да, ты знаешь, я в целом плохо доверяю мало знакомым людям, но неужто ты думаешь, что это станет проблемой? Она действительно представляется интересной и умной женщиной – вряд ли в противном случае отец стал бы с ней работать – и поэтому надеюсь, болтать направо и налево она не будет. А если все же будет… – он усмехнулся, понимая, что для них это точно не станет проблемой – и не с таким их семья разбиралась, убирая со своего пути тех, кто мог им помешать. – В таком случае я буду решать эту проблему другими методами – ты же знаешь, я не позволю, чтобы что-то навредило нам. Так что отвлекись от этих мыслей. Давай лучше взглянем, что прислал нам Витторио – я не стал открывать его посылку без тебя, – он подхватил со столика сверток, который доставила сова Манчини, и протянул ее супруге.

Люциус радовался, что Нарцисса посвятила его в свои мысли и теперь они вместе имели возможность заниматься всевозможными исследованиями. Да, ему действительно нравилось работать с супругой, изучать что-то, проводить долгие часы в лаборатории, увлеченно беседуя о чем-то, и теперь им как раз предстояла подобная работа.
К тому же у них на руках есть посылка от Витторио – пусть они еще и не знают, что там и насколько им это пригодится. Им еще должен прийти ответ от Вебера – Люциус верил, что немецкий коллега ответит и, если не сможет помочь и сам, то посоветует нужных полезных людей. Да и книги от профессора, которому написала Цисси, могут помочь им в этом вопросе. Но Цисси была права – пересылать такое обычной почтой сейчас уж точно не безопасно.
– Конечно, я все устрою. Завтра же свяжусь с Джефферсоном, через него и получим посылку. Надеюсь, профессор пошлет что-то действительно полезное.
С Патриком Джефферсоном Люциус сотрудничал уже где-то четвертый год, и тот еще ни разу не подводил его. Занимался мужчина в основном поставками всякого рода товаров, что Малфою в его деле всегда было нужно – надежный поставщик, способный достать практически что угодно, никогда не бывает лишним. Но в то же время за определенную плату не раз Патрик выполнял и другого рода поручения, причем прекрасно знал, что болтать направо и налево уж точно не стоит, тем более когда имеешь дело с Малфоями.
– Как тебе работа в отделе? – с интересом взглянув на супругу, спросил Люциус, когда Нарцисса вспомнила о своей работе с Элианом. Супруга начала работать в Отделе тайн буквально несколько дней назад, и Малфой все никак не мог спросить у нее, нравится ли ей работа, интересно ли ей в Министерстве.
Тем временем Нарцисса взяла из его рук посылку и высказала вполне ожидаемые подозрения о том, что их может ожидать опасность.
– Ты права – сейчас весьма рискованно отправлять что-то совой, – Люциус бросил задумчивый взгляд на посылку от Витторио. – И потому я не уверен, что эта посылка настолько уж безопасна. Кто знает, может, ее уже вскрывали – одно радует, что, зная мнительность Манчини, ничего такого он посылать не стал бы. Но все равно надо быть начеку.
Люциус встал рядом с супругой, направил на посылку волшебную палочку, готовый к любого рода атаке, а Нарцисса потянулась к первой книге, намереваясь открыть ее. Но, стоило ей коснуться обложки, как острый шип вонзился ей в палец, женщина вскрикнула, качнулась из стороны в сторону и принялась падать. Люциус, шокированный произошедшим, впрочем, сориентировался быстро и, подхватив супругу, опустился с ней на руках на пол.
– Цисси, как ты? Цисси?! Черт!
Взглянув на ее руку, где на пальце виднелся укол ядовитого шипа, мужчина выругался. Женщина неподвижно лежала на его руках, и Люциус вновь выругался, проклиная что Витторио с его посылкой, что тех, кто вскрывал эту посылку до того, как она попала в их руки. Малфой точно не знал, каким ядом был обработан шип, но действие его было похоже на обычный парализатор, на действие простенького заклинания «Петрификулус Тоталус». Поэтому первое, что сделал Люциус, направил палочку на Нарциссу и, сам понимая, что это вряд ли поможет, произнес:
– Фините Инкантатем! – ничего, как и думал Люц, не произошло, и Малфой проговорил: – Подожди, я сейчас, – он аккуратно уложил Цисси на пол и, поднявшись на ноги, подскочил к креслу. Оттолкнув в сторону столик, он направил волшебную палочку на кресло и трансфигурировал его в небольшой диванчик, куда бережно уложил супругу.
Сам же Люциус принялся рыться в шкафу, где у него хранились запасы зелий. Ему срочно нужно было найти противоядие от парализующего яда – пузырек с нужным зельем обнаружился на второй полке. Заодно не менее срочно нужно было узнать, каким ядом обработан шип, а помочь ему в этом мог только специальный состав, который вскоре Малфой и обнаружил в дальнем углу нижней полки.

Люциус был в бешенстве. Никто не смеет причинять вред его семье! Люциус готов был убить и за меньшую провинность, но, когда же речь шла о безопасности Малфоев, он готов был буквально растерзать виновных в произошедшем. И не столь важно, кто подложил им этот яд – сам Витторио ли, решив таким образом избавиться от коллеги; министерские ли работники, неизменно проверяющие всю почту; или какие-то третьи лица, решившие избавиться от Малфоев. Это было неважно, знал Люциус только одно – кто бы это ни был, как только Нарциссе станет лучше, он обязан разобраться в произошедшем и наказать виновных. Впрочем, чувствовал мужчина и свою вину – ему не стоило так необдуманно вручать супруге неизвестный сверток, следовало тщательно проверить все самому…
Впрочем, все это будет позже – сейчас же на первом месте стояло спасение Нарциссы, и Люциус, выставив на стол все необходимые приспособления и ингредиенты, собирался провести хоть минимальный анализ яда – давать наобум супруге противоядие было далеко не лучшей идеей, пусть он и видел первичный эффект состава, отравившего ее. Радовало лишь то, что Цисси не только оставалась в сознании, но и могла говорить.
– Тут не только парализатор. Что-то другое, мне становится дурно, очень быстро. Скоро могу потерять сознание.
Это было плохо, и потому Люциус решил не медлить и для начала дать ей противоядие от парализующего яда – он сомневался, что это поможет на все сто, но снять хоть первичное действие отравляющего вещества, это могло, что было бы уже не плохо.
Малфой присел на край дивана и принялся отмеривать нужное количество зелья, когда Нарцисса, сказав ему о том, что им может понадобиться помощь ритуалиста, вдруг потеряла сознание. Люциус, отвлекшись от зелья, прощупал пульс на запястье женщины – пусть и слабо, но он все же прощупывался, и это было уже не плохо. Впрочем, медлить все равно было нельзя, и Нарцисса в этом плане была совершенно права – им уж точно не обойтись без помощи. Сам он может снять действие яда, но кто знает, что стояло за этим парализатором. Им точно нужен ритуалист…
– Корри! – домовик возник перед ним в тот же миг, и Люциус, впрочем, и обычно, не стал церемониться с ним: – Живо приведи сюда Каркарова!
– Хозяин, я…
– Живо! Скажи, что Нарцисса в опасности и мне срочно нужна его помощь!
Домовик, испуганно взглянув на Цисси, щелкнул пальцами и растворился в воздухе. Сам же Люц, отмерив нужное количество противоядия, приоткрыл рот супруги, так и лежавшей без сознания, влил зелье и, взяв ее за руку, принялся ждать. Только и оставалось надеяться, что Игорь будет дома, и Корри сможет привести его как можно быстрее.

Люциус не знал, сколько прошло времени, прежде чем посреди его лаборатории неожиданно вновь возник домовик и вместе с ним появился Игорь. Но мужчина уже не находил себе места, хоть скорей всего и прошло-то каких-то пять-десять минут – он понимал, что за по сути простым парализующим ядом могло скрываться что-то куда худшее и более опасное, и дорога может быть каждая минута.
Поэтому, когда друг появился в лаборатории, Люциус буквально подскочил на месте и, стоило Игорю приблизиться к дивану, на котором лежала супруга, отступил на пару шагов, стараясь не мешать мужчине.
– Мы вскрывали посылку – книги. Нарцисса коснулась одной из них, она была отравлена. Но, кажется, здесь не только обычный парализатор, а что-то еще… Несколько минут назад я дал ей противоядие от парализатора, но пока никакого эффекта не вижу. Надеюсь, я не зря это сделал. От этого ей не станет хуже?
Люциус бросил взгляд на фолианты, так и лежавшие на том месте, где их оставила Нарцисса, и вспомнил слова супруги, когда она еще была в сознании – «что-то другое», что ж, Малфой очень надеялся, что Игорь сможет разобраться с этим. Впрочем, пока слова Каркарова не обнадеживали – видимо, дело было действительно серьезнее, чем они преполагали.
– У нас нет времени, без жертвы не обойтись!
– Плевать! Жертва так жертва. Сейчас это неважно. Просто, прошу тебя, сделай, что нужно.
Что ж, Люциусу действительно было все равно, какой ценой придется привести Нарциссу в чувство, и если речь была о жизни какого-то животного, вопроса и вовсе не стояло – разве может жизнь какой-то твари сравниться с жизнью Цисси или кого-то еще, дорогого ему?
Приказав домовику быстро доставить в лабораторию свечи и какое-то животное, Люциус выудил из шкафчика острый нож, которым обычно нарезал те или иные ингредиенты, и положил его на стол перед Каркаровым. Через каких-то несколько минут на этом же столе было поставлено несколько свечей, а перепуганный домовик сажал в заранее трансфигурированную клетку довольно крупную мышь. Люциус же, кивнув на слова Игоря, принялся, следуя указаниям друга, расставлять свечи.
– Что-то еще нужно? Или этого, – Малфой окинул взглядом свечи, нож и мышь, беспокойно мечущуюся по клетке, – все это было довольно непривычно видеть в своей лаборатории, – достаточно? И чем еще я могу помочь?

– Само противоядие не должно ей навредить, только обезвредить яд, просто…  – Люциус бросил быстрый взгляд на книгу, ставшую причиной такого состояния Нарциссы. – Просто я мало что знаю о проклятиях, и слабо представляю, как проклятие может сочетаться с… Ладно, прости, я просто переживаю.
Он действительно очень переживал о Нарциссе, не мог избавиться от мысли, что может быть слишком поздно, и что в произошедшем целиком и полностью была лишь его вина. Впрочем, думать об этом сейчас было более чем глупо – нужно было сосредоточиться лишь на помощи другу, хоть сам Люциус и не представлял, чем может быть полезен. Лишь бы, наоборот, не помешать.
И действительно, словно в подтверждение его мыслей, Каркаров не просил его о помощи, а, наоборот, говорил ему покинуть лабораторию, и Люциус в нерешительности замер, не сдвинувшись с места. Нет, он, безусловно, доверял Игорю, но все же не готов был вот так просто уйти, не зная, что будет происходить с Нарциссой, что будет делать Каркаров и чем это, собственно, кончится.
– Я верю тебе, но… Хорошо, я буду за дверью, – наконец, решился выполнить просьбу Игоря Люциус и поспешил скрыться за дверью.
Теперь оставалось только ждать, и ожидание это было довольно мучительным. Малфой то и дело расхаживал взад-вперед перед дверью, за которой тихо нараспев что-то вещал Игорь, и все думал, что за дрянь прислал им Витторио, и чем это грозит Нарциссе. Думал Люциус и о других вещах – например, не последнее место занимали мысли о том, как он разберется с Манчини как только Цисси станет лучше. А в том, что Малфой не простит подобного старому зельевару, сомневаться не приходилось…
Игорь появился на пороге как-то неожиданно – Люциус задумался, вновь выхаживая из стороны в сторону перед лабораторией и не сразу услышал, как открылась дверь, поэтому замер на полушаге, развернувшись к Игорю. Каркаров был ужасно бледен, и стоял весь в крови, и кровь эта на почти белом лице и руках смотрелась довольно жутко. Теперь Малфой понимал, что друг имел в виду, когда говорил:
– Мне будет плохо, когда я закончу, – и Люциусу ничего не оставалось, как, зайдя в комнату, быстро проследовать к своему шкафу, пока Игорь рассказывал ему, на какое проклятье они напоролись.
– Все есть в моих запасах, – проговорил Люциус и, порывшись в шкафчике, выудил оттуда пару флаконов. Он отмерил нужное количество зелий и вручил все это Игорю. – Значит, паралич… – проговорил Малфой, смотря на супругу.
Если бы они не поняли, что кроме яда есть что-то еще, если бы он не вызвал Игоря, если бы друг не прибыл вовремя, если бы… Осознание всех этих «если» злостью поднималось в груди, вызывая лишь одно желание – убивать!
– Я убью Витторио! – прорычал мужчина, бросив оставшуюся в руках пустую склянку о стену. Это, как ни странно, помогло, и Люциус почувствовал, как злость потихоньку отступает. И уже через какие-то пару минут он куда более спокойно обратился к Игорю: – Спасибо. Если бы не ты… Спасибо! – еще раз повторил Малфой и опустился у изголовья супруги на колени, убрал с ее лба прядь волос – было видно, что Нарциссе намного лучше, и это, безусловно, не могло не радовать его. – Сам ты как сейчас? Зелья должны были относительно помочь. Надеюсь, уже лучше? Кстати, – Люциус повернулся к Каркарову – что за новости, о которых ты упомянул? Что-то случилось?

Люциус швырнул какую-то склянку в стену, и она с жалобным звоном раскололась, но у Игоря уже не было сил удивляться такому яркому проявлению эмоций. Он, конечно, понимал, что все Малфои далеко не так холодны и бесчувственны, как любят показывать, но не вполне представлял себе, как именно может давать знать о себе истинная натура этой семьи гордых рептилий. Если они и были чудовищами, то правильными - оберегающими своих и свое логово, и Каркарову это нравилось. Он и сам был таким же чудовищем, только не драконом, как Абраксас, и не василиском, как Люциус, а скорее какой-то пернатой тварью, состоявшей в отдаленном родстве то ли с Танатосом, то ли с кем-то еще из царства мертвых. Тоже, в общем-то, ничего с точки зрения нормальных людей приятного...
Ритуалист давился выданными ему зельями и наблюдал за склонившимся к изголовью супруги Малфоем; пол был весь перепачкан кровью, но, видимо, сейчас это никого не волновало, хотя он предпочел бы убраться подальше от этого резкого запаха и ощущения близкой смерти - не своей, но приятного в этом все равно было немного.
- У тебя есть что-нибудь... Какая-нибудь вещь этого Витторио? Хотя бы письмо, точно написанное именно его рукой? Я бы мог что-нибудь придумать... Если ты захочешь, конечно, - кое-как заставив себя сделать еще один глоток целительного зелья, предложил он. - Просто чтобы не тащиться в такую даль лично.
Каркарову на месте Малфоя точно никуда уезжать от только что спасенной жены точно не захотелось бы, но он вспоминал при этом свою жену - женщину, которую он любил, и которая любила его. Он понятия не имел, насколько на самом деле были близки Люциус и Нарцисса, так что его предположения в любом случае были бы очень приблизительными.
- Новости... Это для вас обоих, - он покачал головой и перевел взгляд на открывшую глаза женщину, - судя по всему, скоро сможем обсудить это... Надеюсь, что за чашечкой коньяку.
Игорь тепло улыбнулся ей и все-таки заставил себя допить все выданные Люциусом снадобья. Когда он подумал, что скоро сможет перебить их вкус коньяком, глотать их сразу стало легче.
- Все было... Бывает и хуже, конечно, но и в этот раз тоже ничего хорошего не было, - он устало вздохнул и снова улыбнулся. - Вина? Можно лучше коньяку? От вина, боюсь, я просто свалюсь под стол и засну мертвым сном. Не то чтобы я так уж возражал против того, чтобы еще немного задержаться в гостях, но полы здесь желания полежать на них у меня почему-то не вызывают...
Он старался бодриться и много шутил, но было все равно слишком заметно, что он до сих пор балансирует на грани обморока. Это раздражало, но зелья все-таки действовали не мгновенно, а ему были нужны еще свежий воздух и отдых. Так что через несколько минут они все-таки перебрались в более подходящую гостиную и удобно устроились там. Перепачканные кровью тапочки в сочетании с не менее пятнистой белой рубашкой смотрелись в такой обстановке особенно комично, и ритуалист не переставал улыбаться и посмеиваться над самим собой.
- Боюсь, на сегодня неприятности не закончились, - напомнил он, когда им принесли закуски, вино и долгожданный коньяк. - У меня для вас очень мерзкие новости. Одна, гм, леди... Слишком легко и вольно упоминает в разговорах вашу фамилию и рассказывает об исследованиях, о которых широкой общественности знать не следует. Я понимаю, что я, наверное, ужасно обаятелен и сразу же внушаю доверие, но не до такой же, черт побери, степени? Если она рассказала мне, она может рассказать кому угодно, и... И не хочу лезть не в свое дело, но я бы сказал, что ей нужно замолчать. Навсегда.