Хотя с утра лил проливной дождь, ближе к полудню выглянуло солнце, и следующие несколько часов в городе стояла ужасная духота, от которой невыносимо болела голова. К вечеру подул свежий ветер, погода совсем наладилась, люди вышли на улицы, радуясь тому, что танцевальный вечер в парке не будет отменен. О том, что еще недавно Сюэ Цюань расстраивался, что точно не попадет на это мероприятие, он успел  благополучно забыть, да и некогда было думать о чем-то кроме работы: ночью он толком не спал, утро оказалось очень насыщенным эмоциями, потом была череда важных встреч и сложных разговоров, так что к концу рабочего дня он в принципе соображал с очень большим трудом, и в его голове навязчиво всплывала одна и та же мысль - о зелье от головной боли, которое он забыл взять с собой.
В этот раз посетителей было меньше, чем вчера, так что управляющий ресторана "Суйбянь" освободился около двух часов ночи - для субботы довольно-таки рано. Он трансгрессировал домой и честно попытался отдохнуть - принял горячую ванну, надел любимую пижаму, устроился поудобнее в уютном гнезде из подушек и одеял вместе с любимым котом, но заснуть так и не смог. Мало того, что голова продолжала раскалываться от боли, хотя он принял двойную дозу обезболивающего зелья, так он еще и не мог спокойно лежать и даже сидеть на одном месте. Осознав, что он уже довольно долго пытается найти в своей спальне пятый угол, Сюэ Цюань переоделся, убрал в чехлы флейту и гуцинь, взял захваченное из ресторана вино и трансгрессировал на то место, которое ему сегодня показал Линь Линг.
И приходите в любое время, я буду вас ждать. - Может быть, это было сказано лишь из любезности, и в такой час артефактор его не ждал, что поворачивать назад было поздно. Да Сюэ Цюань и не смог бы заставить себя вернуться домой, ему было слишком плохо, в одиночестве он совсем измучился бы, а пойти ему было больше некуда. Брат просто не понял бы его, и в его обществе стало бы только хуже, а этот человек... Почему-то ему все еще хотелось верить, что как раз он понять способен.
Линь Линг предупредил, что настроит магическую защиту своего дома таким образом, чтобы его гость смог беспрепятственно пройти к крыльцу и постучать, что он и сделал. Был четвертый час, совсем не подходящее для музыкальных посиделок время, Сюэ Цюань даже не был уверен, что его услышат и впустят, но куда еще он мог бы пойти? Если окажется, что его новый знакомый спит слишком крепко, он лучше останется ждать на крыльце, чем отправится куда-то еще, - так он решил. Но вскоре дверь все-таки открылась.
- Простите, что беспокою вас в такое время, - с еще более глубоким чем обычно поклоном проговорил он. - Я... Простите. Мне очень нужно было прийти именно сейчас, я...
Подходящих слов у него ожидаемо не нашлось, и он виновато опустил голову, пряча покрасневшие от усталости и сильной головной боли глаза. В этот раз его сил не хватило даже на самую слабенькую улыбку, и губы его дрожали, выдавая волнение и страх. Но потом он перешагнул порог, и ему как будто стало немного легче, по крайней мере, Сюэ Цюань уже не выглядел так, будто хотел провалиться сквозь землю.

Линь Линг не выглядел раздраженным и даже не выглядел удивленным, похоже, он действительно был рад видеть своего гостя в любое время, - и от этого удивленным выглядел уже Сюэ Цюань. Без строгой прически и лобной ленты его новый знакомый выглядел совсем иначе, казался еще более умиротворенным и мягким, и он снова позавидовал такому душевному равновесию, зная, что сам выглядит больным, уставшим и взбудораженным, словно он и в этих комнатах собирался искать пятые углы и бегать по потолку, паникуя и пытаясь сбежать от своих кошмаров. Но разве можно сбежать от себя? Несмотря на всю абсурдность этой идеи, сегодня Сюэ Цюаню отчаянно хотелось попробовать сделать это.
- Это я должен просить прощения, я ведь разбудил вас, - он вздохнул, удивленно распахнул глаза... И поймал руки Линь Линга точно так же, как он недавно подхватил его руки, не позволив ему поклониться. Он сам не понял, почему и зачем он сделал это, но это казалось правильным. - Простите...
Сюэ Цюань первым убрал руки, кивнул и отступил на пару шагов, восстанавливая прежнюю дистанцию. Потом Линь Линг ушел приводить себя в порядок, а он остался дожидаться его в гостиной, по которой действительно принялся бродить - словно в поисках того самого пресловутого пятого угла. Сидеть спокойно он сейчас был просто не в состоянии, мысли разбегались, голова болела, руки дрожали - поэтому настраивать гуцинь он пока не решился, только достал его из чехла. Прошедшие минуты показались ему несколькими часами, и когда хозяин дома вошел наконец в гостиную, Сюэ Цюань нетерпеливо шагнул ему навстречу.
- Могу я разлить вино? - Спросил он. - Я понимаю, что время неподходящее... Но все-таки мне хотелось бы его открыть. К сожалению, я не смог принести то вино, которое собирался, но мне удалось выкупить для себя две бутылки красного вина из Греции. Я такого еще не пробовал.

Линь Линг принес чаши для вина, и Сюэ Цюань открыл бутылку, чтобы вино подышало, пока они будут пить чай. На зажженные благовония он не обратил никакого внимания - он их попросту не заметил, подобные мелочи сейчас не имели для него никакого значения.
- Не в моих правилах отказываться от чая, тем более если это имеет для вас такое значение, - сказал он, слегка склонив голову. И снова позавидовал человеку, который мог позволить себе размеренное и спокойное утро в гармонии с собой и с миром. Его отрешенность от суеты не только вызывала зависть, но и восхищала, и это отразилось во взгляде гостя.
- Поставку, на которую я так рассчитывал, задержали в порту, придется завтра наведаться туда, чтобы уточнить сроки. - Завтра, вернее, уже сегодня у него было запланировано очень много дел, и откладывать их было нельзя, но Сюэ Цюаню сейчас казалось, что он уже к полудню сдохнет от усталости. Его беспокойное состояние отнимало слишком много сил, он чувствовал, как энергия вытекает из него, но ничего не мог с этим поделать.
Он устроился за традиционным низким столиком, проигнорировав диван и более привычный для этого города высокий стол. Его дом был почти европейским, поэтому он только рад был сменить обстановку.
- Благодарю вас, но мне будет довольно и чая. Я не голоден, - ел он в последний раз неизвестно когда, но аппетита у него не было уже несколько суток, он и сегодняшний завтрак в себя едва запихнул, еда просто не лезла в горло. - У вас очень красивый дом. Теперь мне неловко звать вас к себе - в моем доме обстановка ни в какое сравнение не идет с вашей, у меня вам наверняка будет скучно.
Он почти ничего не успел изменить в приобретенном им доме, и он до сих пор оставался безликим, за исключением единственной комнаты. Но ведь именно эту комнату он и хотел показать своему знакомому, так что едва ли стоило так переживать из-за этого.

Линь Линг поставил на стол рядом с ним вазу с виноградом, и Сюэ Цюань счел, что будет невежливо отказываться от так настойчиво предлагаемого угощения. Он оторвал от кисти пару виноградин, но они так и остались в его руке, - его внимание слишком быстро переключилось на другое, и он забыл о них, только продолжал перекатывать их в руке, сам того не замечая.
- У вас прекрасный чай, - это было очевидно по аромату, Сюэ не нужно было пробовать чай, чтобы сделать такой вывод. Он устало улыбнулся и закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Мгновения, когда запах чая постепенно заполнял комнату, всегда казались ему самыми волшебными. Он слышал, что Линь Линг зажигает обычные светильники вместо магических, но не стал наблюдать за этим, открыл глаза, только когда хозяин дома снова заговорил с ним.
- Очень красиво, - он, наверное, слишком резко повернул голову, пытаясь рассмотреть один из светильников, стоявший в дальнем углу комнаты. Сюэ Цюань шмыгнул носом, извинился, прикрыл лицо рукой и только после этого понял, что на пальцах осталась кровь. Только этого сейчас не хватало... Он растерянно посмотрел на измазанные кровью пальцы, потом перевел взгляд на Линь Линга. - Простите, у вас не найдется...
Его взгляд рассеянно заскользил по столу в поисках салфетки или чего-то подобного, но все так сильно расплывалось перед глазами, что Сюэ Цюань вынужден был опереться о край стола обеими руками. Столик качнулся, но все-таки не перевернулся, зажатые до того в руке виноградины покатились по полу.
- У вас хорошо... - Он соображал уже с большим трудом, но все-таки пытался поддерживать разговор. - Не знаю, получится ли у меня сделать мой дом похожим... Похожим на...
Сюэ Цюань глубоко вздохнул и замер, невидяще глядя прямо перед собой, пытаясь удержать ускользающее сознание. Вряд ли его собеседник до сих пор говорил о своем доме, но ему казалось, что он слышит его голос. Он казался очень громким, и в голове что-то ужасно болело от каждого звука, но остатки сознания все еще пытались цепляться за эти слова.

Сюэ Цюань смог взять салфетку, но не понял, что ему сказал Линь Линг, виновато улыбнулся и попытался вытереть кровь. Эта попытка была заведомо обречена на провал - у него слишком сильно дрожала рука, он только еще больше перепачкался, а потом салфетка и вовсе выпала из его пальцев.
- Я... Я не... - Он сам плохо понимал, что пытается сказать, но каким-то образом ему удалось хотя бы отчасти сосредоточиться, и он теперь смотрел в глаза Линь Линга, вцепившись в его взгляд как в единственную возможность не потерять сознание. И это работало, но потом поддерживавший его мужчина изменил положение, перед глазами все ужасно закружилось, Сюэ Цюань испуганно моргнул и попытался поймать его руку, а потом она почему-то оказалась на его лбу, и стало очень тепло. Что это было? Он даже не понимал, сидит он еще или уже лежит на полу, все казалось слишком размытым, а собственное тело ощущалось как очень легкое и совсем бессильное. На несколько секунд он совсем затих, потом сознание начало постепенно возвращаться.
- Я сейчас... - Прошептал Сюэ Цюань и попытался пошевелиться. Движение вышло слабым и жалким, но в глазах от него не потемнело, и это было уже неплохо. - Это ничего страшного, мне уже лучше...
Выглядел он по-прежнему так, что поверить в это "уже лучше" было бы очень и очень сложно, но он пытался улыбаться, и это все же исправляло впечатление.
- Спасибо, - он попытался повернуть голову и заглянуть в глаза Линь Линга, - спасибо... Так тепло.
Он закрыл глаза - могло показаться, что он снова проваливается в забытье, но дышал он уже ровно и спокойно, просто пока не было сил двигаться.

- Что? - Соображал Сюэ Цюань пока еще с большим трудом, поэтому просто не понимал, на что Линь Линг спрашивает у него разрешения. Голова болела уже не так невыносимо, ему было тепло и почти спокойно, так зачем что-то делать? О том, насколько может быть во всех смыслах неудобно принимавшему его как гостя человеку, он сейчас думать не мог. Да и не захотел бы, если бы смог. Исходившее от этого человека ощущение безопасности было слишком приятным, чтобы он мог легко отказаться от него.
- Да, я устал, просто устал, - пробормотал Сюэ Цюань, приоткрыв глаза. - Это все из-за этого дождя, если бы не он, было бы легче...
Для него между дождем и усталостью была очевидная логическая связь, но для его собеседника это должно было звучать как бред, и он мог бы даже предположить, что ему стало хуже.
- Не могли бы вы открыть окно? - Однако, на самом деле соображал он уже достаточно хорошо, чтобы понимать, что свежий воздух обязательно принесет облегчение. - Мне скоро станет легче. Это быстро проходит, все в порядке...
Он даже попытался сесть прямо, но получилось так себе, он снова зашатался и привалился к поддерживавшему его Линь Лингу. Тем не менее, взгляд его стал гораздо более осмысленным и уверенным, чем несколько минут назад.
- Я испортил утро и теперь испортил еще и ночь, - Сюэ Цюань криво усмехнулся, но потом его улыбка смягчилась, и на щеках появились те самые ямочки, которые всем так нравились. - Но я рад, что пришел...
Он сказал это - и сразу же пожалел, даже в таком состоянии понял, что слишком открылся, и испугался этого. Но слова уже были произнесены, и с этим ничего нельзя было сделать.

Линь Линг сказал, что он ничего не испортил, но Сюэ Цюань, конечно, не поверил. Испортил. Люди не любят сложных разговоров, люди хотят радости и легкости, им не нужна чужая боль и чужие кошмары, а он принес с собой слишком много темного, того, чем нельзя было делиться. Странно было осознавать это, опираясь на чужое плечо, глядя в такие добрые и светлые глаза, но ничего изменить было уже нельзя, все уже случилось так, как случилось, теперь со всей этой горечью нужно было что-то делать.
- Что же в этом хорошего? Для вас... - Вряд ли стоило задавать этот вопрос, но сейчас слова срывались с губ легче, за ними не так-то просто было уследить. - Я ворвался к вам среди ночи, разлил чай, перепачкал все кровью и даже не могу встать... Разве я не ужасный гость?
Красноречивый взгляд Линь Линга он никак истолковать не мог, и это сейчас явно было к лучшему: если бы он хоть что-то понял, он бы испугался, попытался  бы снова закрыться, попытался бы сбежать и спрятаться. Он так хорошо научился этому, что после этого общение едва ли было бы возможно возобновить хоть в каком-то виде, такие вещи он умел разрушать с первого раза.
- Я потому и пришел, что не мог спать, - признался он, смутно понимая, что звучит это так себе, но изъясняться понятнее у него пока не получалось. - Мне нельзя спать. Будет только хуже, если я засну, а если я лягу, я точно засну. Я хотел сбежать от этого. Спрятаться от своих кошмаров.
Было бы ему хоть немного лучше, Сюэ Цюань никогда бы не решился на такое признание, но сейчас голос подсознания звучал намного громче, чем голос сознания, а подсознание невольно и бездумно откликалось на тепло, которым его окружил Линь Линг. Ему ведь всегда этого не хватало.
- И от себя... - Добавил он совсем тихо, закрывая глаза. От себя ведь сбежать невозможно, зачем он сказал это? Но это была почти мольба, только мог ли этот человек спрятать его от него самого? От такого разве можно защитить? Сюэ Цюань снова почувствовал себя невыносимо слабым, и в нем начала просыпаться злость, но в этот раз ему уже не казалось, что Линь Линг жалеет его, поэтому его недовольство было направлено только на него самого, на собственное бессилие.
- Можно мне лучше выпить чаю? Боюсь, я не смогу сам налить... - С открытым окном и правда стало легче, но силы все равно восстанавливались медленно. - И мы обязательно должны попробовать это греческое вино. Я же не разлил его? Я принес две бутылки, я открою другую, обязательно нужно выпить...

Таких гостей у Линь Линга не было - и это явно было к лучшему, потому что если бы они были, смог бы он сохранять всегда такое умиротворенное и благостное состояние, не превратилась бы и его жизнь в бесконечные подъемы и спады безо всякого равновесия? Разве не разрушили бы они ее размеренный ход, разве не обратили бы они порядок в хаос? Пусть не сразу, но это ведь было неизбежно.
- Я все испорчу, - подумал Сюэ Цюань. - Я неминуемо все испорчу, если буду приходить сюда.
К такому человеку нельзя приходить с такой болью, с такими страхами, с такой темной энергией, неизбежно прорывающейся наружу вместе с перепуганными взглядами и нервными прикосновениями. Ему это неминуемо навредит.
- Всегда, - однако и лгать ему Сюэ Цюань сейчас не мог. Да и смог ли бы он скрыть, что он измучен кошмарами, находясь в таком состоянии? Сейчас и менее проницательный человек смог бы сложить воедино части этой странной мозаики и сделать соответствующие выводы, разве смог бы он хоть что-то утаить от внимательного взгляда таких глаз? Он вздохнул и скосил взгляд на поддерживавшую его чужую руку, скорее увидел, чем почувствовал, что ее пальцы гладят его по плечу, - и удивился. Он никому бы такого не позволил, но почему сейчас это прикосновение воспринималось таким естественным? Почему оно не отталкивало, как это бывало обычно, ведь он так редко позволял к себе прикасаться, если это не происходило в спальне? У него не было приятелей, которым он позволял бы обнимать его. Ему всегда отчаянно не хватало доверительных прикосновений, но не было тех, кому бы он мог позволить, так почему же сейчас он решил, что позволить можно? Чем этот человек отличался от прочих? Это сейчас пугало больше, чем любые кошмары.
- Отец подарил мне артефакт, который должен отгонять дурные сны, в Поднебесной такие используют часто. Их делают из тыквы горлянки. - Это был единственный подарок отца, который был полезен исключительно Сюэ Цюаню и не был связан ни с каким поручением, но ведь если так вдуматься... Измученный бессонницей и кошмарами сын был для него бесполезен. Раньше он об этом не задумывался, слишком хотел верить, что этот подарок был сделан от чистого сердца, но теперь... - Но он давно уже не работает. Я не уверен... Не могу быть уверен, что он настроен правильно, он, возможно, искажен...
Если вообще был настроен правильно. Может, просто уже пришло время избавиться от сына, из-за которого разразился такой скандал, ведь отец подарил ему этот артефакт вскоре после отмены свадьбы, когда он был совсем беспомощным и разбитым и не мог скрывать, что не может спать. Но почему тогда ему позволили поехать в Лондон? Просто чтобы выжать из него всю пользу, которую он способен принести?
- В зельях я никогда не разбирался достаточно хорошо, а доверять зельевару, который прислуживает моему отцу, я бы никогда не решился, - как же ужасно это звучит! Он ведь не имеет права говорить так о своей семье, отзываться от них так... Искренне? Но он ведь должен заботиться об их репутации. - Не поймите меня неправильно, я не хочу сказать об этом человеке ничего дурного, просто... Просто я трус. И всего боюсь. Семья Чанг и их слуги никакого отношения к этому не имеют.
Теперь они сидели напротив друг друга, как раньше, и Сюэ Цюаню хотелось снова опереться на плечо Линь Линга или хотя бы взять его за руку, но ведь шарахающийся от всего и вся трус не имел права на такую поддержку и не смел просить о ней. Ему было тяжело, но он держался очень прямо, сложив руки на коленях. Он надеялся, что ему удается скрывать хотя бы часть терзавших его эмоций, но он мог лишь надеяться на это, свою мимику он сейчас контролировал несравнимо хуже, и улыбка, снова появившаяся на его губах, когда Линь Линг протянул ему его чашку, была больной и нервной.
- Благодарю вас, - тихо проговорил он, опуская взгляд к чашке. - Такой чай непременно мне поможет.
Вино не разлилось, но теперь уже Сюэ Цюаню было страшно его пить. Чего еще он наговорит, если опьянеет? Сможет ли удержаться и не вывалить перед Линь Лингом грязные подробности своей жизни? Но больше всего пугало даже не это. Сможет ли такой человек понять его, если он заговорит о том, как всю жизнь завидовал, как всегда хотел доказать, что он не хуже других, как ненавидел всем сердцем, как ненавидит до сих пор? Сможет ли он принять его настоящего, принять то, что спрятано за улыбкой?
- Я сейчас разолью вино по чашкам, - как бы это ни было рискованно, отказаться Сюэ Цюань уже не мог, да и не хотел. Но вопрос Линь Линга он понял буквально - и потому, что еще не совсем пришел в себя, и потому, что слишком страшно было бы услышать в его словах что-то еще. - Мне нужно быть в ресторане в полдень. Если вы не спешите и позволите мне задержаться, времени у нас будет много.
Он допил чай, дотянулся до бутылки и разлил вино. Его руки еще дрожали, но он не пролил не капли и потом осторожно протянул Линь Лингу его чашку. Красное вино в такой посуде казалось темным, словно венозная кровь, и от этой мысли было тревожно. Но ведь и без нее было и тревожно, и страшно, и слишком странно.

Отредактировано Xuē Quan (28.03.2020 12:55:38)

- Я покажу вам его, - он ведь все равно собирался позвать его в свой дом, почему бы не показать артефакт? Это не та помощь, от которой стоит отказываться, сейчас ему действительно нужно какое-то средство - старое или новое, лишь бы работало, потому что если ему не станет легче, он начнет допускать ошибки в работе, и эта другая, совсем не похожая на жизнь в Поднебесной жизнь закончится. Этого он допустить не мог ни в коем случае. - Спасибо, что предложили свою помощь. Я не представляю, к кому бы я мог здесь обратиться с подобной проблемой. Все мои знакомства связаны с совсем другими сферами.
Поэтому надежных зельеваров он здесь тоже не знал. У него попросту не было на это времени, ему нужно было общаться с совсем другими специалистами, координировать поставки, искать новых партнеров. На что-то личное времени оставалось совсем немного, и он предпочитал проводить его на тренировках или за игрой на гуцине, приносившей хоть какое-то подобие спокойствия.
- Нет, не обращался. Я не знаю, к кому я мог бы обратиться в Лондоне с таким заказом, - и боялся, что и здесь найдутся те, кто в снотворное зелье подмешают яд. Это было слишком ожидаемо, у семьи Чанг наверняка и здесь было достаточно доброжелателей, и через него навредить им было бы проще всего - если хотя бы на несколько дней ресторан останется на полном попечении Чанг Ибо, его придется закрыть. Как бы ни был талантлив его единокровный брат, организатором и администратором он был никудышным, и если бы с управляющим его ресторана что-нибудь случилось, все очень быстро пошло бы прахом.
Теперь Линь Линг смотрел на него как-то совсем тревожно и странно. Сюэ Цюань с удивлением понял, что он совсем не понимает взгляды этого человека, не может никак истолковать ни один из них, но ему все еще казалось, что он видит в его глазах тепло. Такое настоящее и искреннее, что от этого было больно и хотелось плакать. Почему на него никто так не смотрел раньше? Если бы он видел столько тепла в глазах хотя бы одного человека, разве было бы в нем столько ненависти? Разве жил бы он жаждой мести желанием доказать, что не хуже других? Но это случилось только теперь, и особенно больно было осознавать, что все это тепло он видел в глазах совершенно чужого человека, ничего о нем не знавшего. Ни родные, ни те, кого он хотел бы считать своими друзьями, никогда на него так не смотрели. Никто. Даже во взгляде Цинь Су, которая говорила, что любит его, тепла было намного меньше. Она никогда не попрекала его тем, что он родился бастардом и полукровкой, казалось, что она принимает его таким, какой он есть, но это оказалось не так. И она сразу же отвернулась от него, когда открылась правда об их родстве. А этот человек... Не отвернется ли он, когда узнает его получше?
- Я не спешу, - от таких размышлений Сюэ Цюань окончательно пришел в замешательство и смотрел растерянно и печально. - Неужели хорошо? Я же не дал вам отдохнуть. А у вас наверняка много дел в выходной.
Почему он радуется, что он пришел раньше? Неужели ему правда не неприятно, что вместо вина и музыки он получил чужую кровь и боль? Неужели он до сих пор не разочарован? Зачем он подпускает его так близко, чтобы потом оттолкнуть? Он ведь оттолкнет, не может, просто не может быть иначе...
Они выпили вино, и Сюэ Цюань сразу же снова наполнил чашки. Нужно было выпить еще две или три, чтобы смягчить начавшую отступать головную боль и унять волнение.
- За что вы благодарите меня? - Он протянул руки над разделявшим их низким столиком и поймал Линь Линга за запястья, но не вцепился в них, как утром, а сжал очень бережно. - Это ведь вы меня спасли сегодня.
Он почтительно склонил голову и убрал руки, поднял свою чашку с вином и быстро выпил его, потом поднялся, все еще пошатываясь, и принес к столу свой гуцинь. Он сомневался, что сможет сейчас играть достаточно хорошо, но это было лучше, чем говорить. Слова сейчас были опасными, они слишком легко могли все разрушить.
- Позвольте мне сыграть для вас, - тихо сказал Сюэ Цюань, легко коснувшись струн. - Я знаю не так много мелодий, но смею надеяться, что разучил их достаточно хорошо.
И он начал играть.

Отредактировано Xuē Quan (28.03.2020 14:24:44)

Он выбрал одну из мелодий, использовавшихся прорицателями для успокоения разума перед работой с Каноном Перемен. Музыка должна была развеять тревоги, прогнать лишние мысли и помочь сосредоточиться, и это вполне сейчас подходило, это было даже нужно, но у нее была и обратная сторона: глубокие, плавные звуки гуциня в данном случае еще и обостряли восприятие, что было важно для практик прорицания, но могло навредить сейчас. Они ведь оба и без этого воспринимали происходящее чрезмерно болезненно и ярко. Но ничего другого Сюэ Цюань вспомнить сейчас не смог, и эту мелодию он изучил действительно в совершенстве, потому мог не бояться, что допустит ошибку и навредит этой музыкой Линь Лингу или себе. Было у нее и другое преимущество: она была очень длинной, поэтому можно было не думать о том, что и как говорить, не пытаться разобраться в непонятных взглядах, дать себе отсрочку и просто наслаждаться звучанием.
Все еще немного дрожавшие пальцы скользили по струнам легко, касались их бережно и ласково, словно Сюэ Цюань пытался успокоить и свой музыкальный инструмент тоже, но звучание ведь зависело не только от гуциня, но и от его состояния, а оно по-прежнему было очень и очень далеко от равновесия. Но что еще ему оставалось делать? Он не мог уйти и боялся говорить, боялся, что если он еще немного о себе расскажет, его новый знакомый сразу же разочаруется в нем.
Потом мелодия закончилась. Сюэ Цюань выпил еще вина, так и не сказав ни слова, и начал играть снова. Знакомые ему мелодии сейчас не подходили, он уже понял это, едва не превратив мелодию для очищения разума в какую-то изощренную пытку обостренного восприятия, поэтому теперь он пытался подбирать ноты сам, рискнул попробовать импровизацию, сам не зная, куда музыка заведет его. Новая мелодия получилась тревожной, но нежной, похожей на увядающие пионы на холодном ветру, медленно теряющие лепестки под долгим и безрадостным дождем. Но дождь закончился еще днем, а для пионов было слишком рано, хотя он и успел посадить их в своем новом саду, они еще даже не набирали бутоны. Зато ощущение забирающегося под кожу холода оставалось, и избавиться от него никак не получалось, оно звучало в каждой ноте.

Отредактировано Xuē Quan (28.03.2020 15:22:49)

Сюэ Цюань долго играл, не поднимая взгляда, боясь посмотреть на того, для кого звучала эта музыка. Когда же он сделал это, он испуганно отдернул руку от струн, и мелодия оборвалась на жалобной и жалкой ноте, струны вскрикнули, словно где-то рядом умерла птица, и все стихло. У Линь Линга был такой взгляд, что играть дальше было просто невозможно.
- Я причинил вам боль своей музыкой? - Что еще он мог подумать, когда у сидевшего напротив мужчины глаза блестели от слез, и их неподвижный взгляд казался совсем больным и страшным. Неужели его музыка так быстро довела его до такого состояния? Он все-таки допустил ошибку в давно знакомой мелодии? Или дело в тех созвучиях, которые он осмелился подбирать сам, забыв о канонах и правилах? Что же он наделал?.. - Простите меня, я не хотел!..
Он опять все испортил. Может, не зря о нем говорили, что он родился никчемным человеком и не должен стараться доказать обратное? Может, дело действительно в его дурной крови? Или это все из-за того, что он давно отринул правильный путь и пошел по темному, потому что он убивал при помощи темной магии, и теперь даже его музыка стала ядом?
- Как вы себя чувствуете? - Сюэ Цюань вскочил на ноги, неловко покачнулся - голова, конечно, снова закружилась, стоило ему сделать резкое движение, - быстро обошел столик и опустился на колени рядом с Линь Лингом, придерживая его за плечо. - Очень плохо?
Он ведь знал, что может убить своей музыкой. Знал - и все равно решился импровизировать, понадеявшись, что не включит в мелодию, сам того не заметив, ни одно запрещенное созвучие, что его музыка в этот раз останется незапятнанной, но не ошибся ли он? Не утратил ли он контроль, растворившись в этих звуках, не были ли те пионы под дождем, тихий шепот лепестков которых он слышал в своей музыке, на самом деле ядовитыми олеандрами?
- Я не хотел, я должен был быть внимательнее... - Совсем перепугавшись, Сюэ Цюань стиснул плечо Линь Линга, придвинулся ближе, обнимая его со спины обеими руками. - Могу ли я сделать хоть что-нибудь, чтобы вам стало легче?

Когда Линь Линг сжал придерживавшую его за плечо руку, Сюэ Цюань успел подумать, что вот сейчас он сбросит ее и оттолкнет его, но этого не произошло, и он все же осмелился поддержать его обеими руками, почти обнять со спины, но о том, как это выглядит и ощущается, он совсем не задумывался, не мог думать, - он просто хотел помочь, попытаться исправить то, что он сотворил своей больной музыкой.
- Я не хотел, чтобы моя музыка причинила вам боль, - тихо произнес он, опасаясь, что и его голос звучит слишком громко и неприятно. - Не стоило мне сейчас играть, я разрушил гармонию этого вечера, я все испортил...
Но была ли она, эта гармония? Если и была, он разрушил ее еще раньше, когда явился больным и измученным и едва не потерял сознание. Совсем недавно он балансировал на грани беспамятства, и Линь Линг поддерживал его за плечи, а теперь он обнимал его, боясь, что тот упадет и ударится головой. Как быстро все изменилось!..
Хорошо, что Сюэ Цюань не мог в таком положении видеть глаза артефактора - их выражение снова напугало бы его, впрочем, и то, что он так доверчиво откинулся назад и прижался к нему, его удивило немало.
- Ему настолько плохо? - А если действительно настолько, то что же делать, чем помочь, он ведь тоже не целитель, он научился только отнимать жизни, но не лечить раны, тем более раны душевные. - Или это... Доверие? Но разве я заслуживаю этого?
Произнесенные Линь Лингом слова удивили Сюэ Цюаня не меньше, чем этот странный и пугающий своей непосредственностью и открытостью жест, но он не посмел пошевелиться и по-прежнему обнимал его, хотя и не понимал, действительно ли это необходимо и помогает ли это хоть чем-нибудь.
- Как же я уйду? Разве я мог бы оставить вас сейчас? - Удивился он, но еще больше удивился, ощутив дыхание мужчины на своей шее и щеке. Может быть, ему нужно лечь? Но не класть же его на пол, тогда нужно помочь ему добраться до постели. Поймет ли он, если он начнет ходить по его дому в поисках спальни, если потом он потащит его туда? Он ведь не болен. Или все-таки болен? Эта музыка ранила его или его собственные чувства?
- Первую мелодию я испортил, - Сюэ Цюань вздохнул и попытался скосить взгляд на лицо Линь Линга, не поворачивая голову, это было ужасно неудобно, но он не мог не попытаться заглянуть в его глаза. - Она должна была принести спокойствие и умиротворение, а вместо этого... Я даже не знаю, как назвать тот ужас, что я сотворил с ней. Должно быть, я к тому же вложил в нее слишком много духовных сил и сам того не заметил, мне казалось, что я сейчас слишком слаб, чтобы что-нибудь испортить.
Это, наверное, был первый и единственный раз, когда его не злила необходимость оправдываться и раскаиваться в совершенном. Он ведь в самом деле допустил опасную ошибку, выбрав именно эту мелодию, и теперь хотел исправить содеянное, вот только как?
- Вторую мелодию я и сам не знаю, я просто играл... Как получалось. Я не задумывался о том, какие созвучия выбираю, а стоило бы задумываться. Я был неосторожен, простите меня, Линь Линг, - обращаться к этому человеку просто по имени было все еще непривычно, но сейчас это казалось уместным и даже нужным. - Не знаю, решусь ли я играть для вас снова, мне так стыдно... Но если вы будете настаивать, я попробую научить вас хотя бы основам игры на гуцине. Если вы действительно хотите именно этого. Я хочу загладить свою вину перед вами, вы можете просить... О чем угодно.
Никакого второго и тем более третьего смысла в его словах не было, Сюэ Цюань даже не подозревал, как странно они могли прозвучать сейчас, не замечал возможной двусмысленности. Для него это было выражением почтения и раскаяния, но что услышал в них Линь Линг?
- Как вы себя чувствуете? Не хотите прилечь? Позвольте мне помочь вам добраться до постели, вам лучше будет сейчас отдохнуть, а я, если вы разрешите, отправлюсь на кухню и заварю еще чаю, - предложил он, по-прежнему поддерживая его за плечи. - Я знаю хороший рецепт, такой чай согревает сердце и успокаивает мысли. У вас есть молоко, сахар и сливочное масло?

Отредактировано Xuē Quan (28.03.2020 21:52:28)

Что же он все-таки наделал? Что такого особенного он сумел незаметно для самого себя добавить в сыгранные им мелодии, что оказало на Линь Линга такое сильное - и такое непонятное воздействие? Только что Сюэ Цюаню казалось, что артефактор вот-вот потеряет сознание, что его нужно держать крепко-крепко, чтобы он не упал и не ударился, чтобы ему было спокойнее и не так больно, а теперь он вдруг отстранился. Ему было неприятно, что он увидел его слабым? Да, наверное, это действительно ужасно. Ему самому точно было бы неприятно, если бы его так схватил совершенно чужой человек, хотя... Нет, сегодня ведь не было. И это именно Линь Линг всегда стремился к нему прикоснуться, едва ли ему было настолько неприятно, что его осторожно придержали за плечи, тем более что он сам же потом так прижался к нему спиной и уложил голову к нему на плечо, словно ему так было чуть ли не уютно. Значит, это только показалось? Но показалось ли?
- Я не понимаю... - Растерянно пробормотал Сюэ Цюань, опустив взгляд. - Почему не должны были? Разве музыку слушают не для того, чтобы услышать больше в самом себе?
В голове у него все окончательно перемешалось. Только что Линь Линг говорил, что рад был услышать эту музыку и ощутить все эти эмоции, теперь же он говорил, что не должен был им поддаваться. Но если это действительно так, зачем он снова поймал его руки, что все это значило, что он хотел сказать этим? Или не хотел сказать, а хотел скрыть за жестом какие-то слова, которые не смог произнести? Но какие? Что же такое сотворила его проклятая музыка, что все настолько запуталось?
- Я не хотел, чтобы вы почувствовали себя беззащитным, - теперь голос Сюэ Цюаня звенел от отчаяния, чувство вины навалилось на него с новой силой, и он снова и снова думал о том, что все испортил, что сломал все из-за собственной глупости и беспечности, хотя как раз именно в них его упрекнуть обычно было нельзя. - Я не хотел...
Он не сразу понял, что Линь Линг уже отпустил его, а осознав это, потянулся за его руками раньше, чем понял что делает. О чем теперь говорил этот странный человек, он не понимал, но ему все еще хотелось, чтобы вот это странное, что он навлек на него, прошло, и снова улыбался бы как прежде.
- Я не... - Он все-таки не решился снова взять его за руки и совсем поник, не представляя, что ему теперь говорить и делать. Все слова казались пустыми и нелепыми, ни одно из них - и никакое их сочетание - не смогло бы выразить то отчаяние,которое им овладело сейчас.
- Я не знаю, - Сюэ Цюань действительно не понимал, как он сейчас себя чувствует, страх и чувство вины перекрывали все остальные ощущения. - Но пойдемте на кухню, чай должен помочь...
Он вздохнул и поднялся на ноги, отправился к выходу из гостиной, но остановился, дожидаясь хозяина дома. Он все еще хотел услышать его музыку, и это было более чем странно: зачем, если от его мелодий происходит такое, разве не принесли они смятение и хаос? Не могло же ему это понравиться?
- Не в последний, - собравшись с силами, Сюэ Цюань заглянул в глаза Линь Линга. - Я не знаю, смогу ли я играть сегодня, но позже... И если вы захотите, я буду вас учить. Но только если вы пообещаете, что будете осторожны. Меня вы можете просить о чем угодно, а я вас хочу попросить только об этом.
Он произнес это очень серьезно, сосредоточенно нахмурив брови. И поклонился, подчеркивая, что эта просьба для него чрезвычайно важна.

Они перебрались на кухню, но перед взглядом Сюэ Цюаня все еще стояла произошедшая несколько секунд назад сцена: Линь Линг кланяется ему точно так же, как он недавно, но он не успевает подставить руки. Это было неправильно, этот человек вообще - и сейчас особенно - не должен был ему кланяться, но это уже нельзя было исправить.
Когда они вошли, хозяин дома первым делом распахнул окно, и помещение наполнила весенняя свежесть. Вместе с порывом ветра в окно ворвались нежные лепестки цветущей вишни, и это было очень красивое и поэтичное мгновение, пусть и совсем обыденное на первый взгляд. Такой уж это был дом - и такой в нем жил человек.
- Мы столько времени говорили, столько раз прикоснулись друг к другу, но я по-прежнему ничего не понимаю. Но понимает ли он меня? Что он во мне видит? - Сюэ Цюань сперва просто застыл у порога, то ли разглядывая кухню, то ли любуясь опадающими лепестками, его взгляд был расфокусирован, а губы то улыбались, то нет, отчего и ямочки на щеках то появлялись, то исчезали.
- У вас очень красивый дом, - он уже говорил об этом, и Линь Линг наверняка об этом помнил, но начать разговор проще было именно с такой обыденной фразы. Хотя ему действительно здесь нравилось. - Что вы, не стоит из-за этого беспокоиться. Я ем почти все. Я очень люблю вкусно поесть, но на самом деле я не отдаю предпочтение чему-то конкретному, я привык есть то, что дают. Да и какая разница, что именно вы приготовите? Важно ведь не блюдо, а то, что оно приготовлено вами.
Он слегка поклонился и прошел к шкафу с посудой, но без разрешения ничего трогать не посмел.
- Не найдется ли у вас небольшой сковороды и деревянной лопаточки? - Наверное, стоило спросить, нравится ли Линь Лингу тот чай, который он собирался приготовить, но ведь это было почти лекарство, а не лакомство, и ему самому такой чай сейчас был просто необходим, поэтому он решил, что все равно приготовит его, а для своего загадочного знакомого заварит если что другой. Ему ведь нравится чаи с травами? Если они все же однажды будут завтракать в его доме, нужно будет запастись травами, чтобы угостить его тем, что он любит.

Отредактировано Xuē Quan (29.03.2020 12:19:42)