Снова и снова ему снились сны. Сны, которые он не помнил наутро, но которые приносили ему радость и боль, сны, которые делали его живым, сны, ради которых он спешил уснуть едва ли не раньше, чем того требовали правила Облачных Глубин. Да, он не помнил содержание этих снов. Но помнил лицо человека, который был в них.
Его сложно было забыть.
Когда-то давно он увидел его в свите Не Хуайсана. Таких сопровождающих – помощников и слуг – хватало в каждом Ордене, и Главе Ордена Лань не было нужды запоминать этих людей, и сначала он просто хотел пресечь недостойные разговоры, но увидев, с каким достоинством держится Мэн Яо, поспешил не только остановить разговорившихся учеников, но и подойти, заговорить… Те глаза и те руки он запомнил навсегда.
Тогда Лань Сичэнь не понимал, почему ему так не хочется, чтобы Мэн Яо уезжал так быстро. Но он не имел права его останавливать, и их дороги разошлись, так что Глава Ордена Лань надолго забыл о той мимолетной встрече.
Просто иногда видел в снах его глаза и улыбку.
Но сны Цзэу-цзюнь никогда не запоминал.
Когда он бежал из горящих Облачных Глубин, унося с собой то, что осталось от богатств Ордена Лань, спас и выхаживал его Мэн Яо. Они встретились неожиданно, но те дни оказались светлыми несмотря ни на что. Лань Сичэнь хорошо понимал, что без постоянного присутствия рядом Мэн Яо ему было бы намного сложнее не только выжить, но и бороться. Они спали под одним одеялом, и ему было хорошо и спокойно, сердце не так болело за близких, и уже тогда он хотел пригласить Мэн Яо в свой Орден, но не посмел этого сделать. Тот мечтал добиться признания в Ордене Цзинь, и Лань Сичэнь не мог предлагать ему другое.
Он ушел, не зная, доживут ли каждый из них до новой встречи. Ушел, не понимая, что расстается с человеком, который стал для него слишком дорог.
И потом мерз по ночам и долго не мог уснуть.
Осознание пришло много позже. Тогда, когда он понял, что происходит с братом после гибели Вэй Усяня. Тот сон он запомнил, и это был самый страшный его кошмар. Он видел смерть А-Яо, видел его полные боли глаза, слышал его голос – и не мог подойти, не мог пошевелиться, не мог спасти, не мог умереть вмести с ним. Проснулся Лань Сичэнь в ужасе от собственных чувств – А-Яо его названый брат, он готовится к свадьбе, он… Это было невозможно. Так же невозможно, как и желанно.
И он молчал, заглушая недозволенные чувства работой. Молчал, чувствуя себя недостойным и грязным из-за этих чувств. Не мог сделать то, что требовал от него долг Главы Ордена, сам себя наказывал за это, но все равно не мог – и видел, что Ванцзи тоже не даст наследников Ордену Лань. И требовать этого от брата он не мог, потому что и сам…
Он молчал, лишь в одиночестве выливал свою боль в музыке. И когда Цзинь Гуанъяо был рядом, Лань Сичэнь чувствовал себя счастливым и несчастным одновременно. И длилось это уже многим больше десяти лет.
Лань Сичэнь и сейчас спал, и в снах его снова и снова был тот, кто сегодня остался так близко, в соседней комнате. Тот, чьи руки были такими нежными, но на кого наяву он мог только лишь смотреть. Во сне же…
Даже хорошо, что этих снов он не помнил.
Но не помнил, лишь когда просыпался сам.
- А-Яо… - он открыл глаза, но думал, что все еще спит, и тихий шепот прозвучал громко, словно птичий крик. Он видел рядом бледного Цзинь Гуанъяо, тот сидел на его постели и касался плеча – и это мог быть только сон. И Лань Сичэнь, растрепанный со сна, улыбнулся – так, как мог улыбаться ему только во сне. – Ты здесь…
[nick]Lán Xīchén[/nick][status]в кругу из звезд и догоревших свеч[/status][icon]http://forumupload.ru/uploads/0019/f2/49/53/59443.jpg[/icon][sign]
Немного слов, за слогом не гоняясь,
сказать в свою защиту мне позволь:
"Не знаешь ты, как трудно жить, скрываясь
и тайну превращать в слепую боль". | 
|
[/sign]
