С тех пор, как границы закрыли, у них много заказов - особых, деликатных, требующих самого тонкого подхода - и это очень круто, потому что в этой проклятой стране сейчас со скуки сдохнуть можно. Понятное дело, что идет война, но она какая-то неправильная, она так может тянуться бесконечно, а люди боятся даже лишний раз дотащить свои задницы до бара и поболтать о том о сем за кружкой пива. Тошно. Эдди проще - у него жена и ребенок, ему не надо думать, куда девать себя днем, у него и дел больше, и развлечений, а Эрни остается только чинить всякие железяки в мастерской и пить. Так что когда Злата просит отвезти ее в Россию, он только радуется. И сразу же сочиняет речь для жены напарника - надо же объяснить, почему в этот раз они уезжают на несколько суток!
Они собираются быстро - вещей у них мало, если не считать выданные Мартой угощения; кажется, она думает, что с ними в путь отправится целый автобус пассажиров, во всяком случае, поверить в то, что вся эта гора кексов, печенья и еще черт знает чего предназначена им двоим, как-то сложновато. Еще у них с собой три больших термоса с крепким чаем - вот это хорошо, вот это правильно, это точно пригодится!
Потом они все-таки срываются в дорогу - как всегда быстро, молниеносно. Это очень подходящее слово. Через несколько минут Эдди уже обнимается со Златой, радуясь, что жена об этом никогда не узнает, а Эрни ворчит, потому что его тоже нужно обнимать. Ему нужнее: он не женат, его вообще не обнимают!
- Не повезу тебя никуда, ты меня не любишь! - Он пытается состроить грустно-недовольную физиономию, но тут же начинает ржать, увидев отражение своей морды в зеркале заднего вида. Ну да, с его шрамами только брови домиком делать и губы надувать.
- Не отстанет, пока не поцелуешь, - подсказывает Эдди, быстро подхвативший новую дурацкую игру. У них их много, этих дурацких игр, они настоящие напарники и прекрасно друг друга чувствуют, так что точно знают, когда и о чем шутить.
Эрни закладывает особенно лихой поворот, автобус опасно накреняется, и Эдди повисает обеими руками на поручне, надеясь, что Злата тоже успеет за что-нибудь схватиться.
- Целую, говорю, пока он нас обоих не угробил! - Кричит он, когда "Ночной рыцарь" относительно выравнивается. - У него сегодня ужасное настроение!
Что правда, то правда - действительно ужасное. Но кто поверит, что он вел бы себя приличнее, если бы оно было хорошим? Даже бешеный хомячок в своем дурацком колесе, стоящем на приборной панели, косится подозрительно и ни хрена в это не верит - и не зря.

-Не выпущу, чего придумала! - Руки у него отнюдь не из жопы, вот не надо тут, и руль он не выпустит, даже если будет за рулем трахаться, но это не их случай, и это явно к лучшему. Они мчатся вперед, губы у Златы горячие, а что за ней ни хрена не видно - вообще ерунда.
- Мы тебя тоже любим! - Эдди быстро отвечает за двоих, пока напарник не ляпнул что-нибудь не то. Это правильно. Злата их обоих знает достаточно хорошо и ко всякому привыкла, но это не значит, что при ней стоит нести совсем уж что угодно, а Прэнг в дерьмовом настроении и правда может наговорить обидного. - Тебе кофе с молоком или без? Сливки тоже есть.
- Только без меня все не сожрите! - Водитель ворчит, как ему и полагается, пока кондуктор разбирается с кофе. Возиться с кипятком на такой скорости - то еще удовольствие, но он давно уже привык и ошпариться не боится. Да чего эти два придурка вообще могут бояться? Ну, кроме старости, которая, вообще-то, для обоих уже началась... А вот могла бы и пошляться где-то еще десяток-другой лет, чего ей стоило?
- Кухни у нас нет, но едой мы запаслись основательно, моя жена собирала нас в дорогу так, словно мы собрались на северный полюс, - Шанпайк вздыхает. Уже скучает по сыну, хотя старается это скрыть. Уже отвык уезжать надолго. Вот из-за этого у Эрни и отвратительное настроение - у него такого нет, да и размякший напарник - это что ни говори хреново. - Хочешь сосисок? Или яичницу? Есть бекон. И слойки. Целых три вида. С ветчиной и сыром, с яблоками и корицей и с каким-то джемом, хочешь к кофе?