За годы дипломатической карьеры Мейфен повидала всякое, но в такой безумной стране она оказалась впервые. Она видела конфликты - локальные и действительно масштабные, она видела, как льется кровь и умирают люди, видела, как вспыхивают бунты и как их топят в крови, но никогда прежде происходящее не казалось ей не только очень страшным, но еще и при этом невыносимо абсурдным. В магической Британии абсурдным казалось почти все. Она не жалела о том, что согласилась принять это назначение, ей оказали огромную честь, доверив представлять интересы Поднебесной в такой сложной и непонятной стране и ситуации, но иногда ей попросту было страшно, и женщине буквально приходилось заставлять себя выйти из дома. Это был как раз один из таких дней.
Проснувшись утром, она не смогла себя заставить сразу подняться с постели, ей хотелось накрыться одеялом с головой и проспать еще сутки, неделю, месяц, только бы не выходить в эту страшную серость, пахнущую смертью и отчаянием, не видеть эти испуганные, неживые глаза, не слышать эти бессмысленные разговоры, никогда ни к чему не ведущие. Страна разваливалась на части, а правительство занималось черт знает чем, и это казалось не только немыслимым, но и противоестественным.
Ей хватило времени, чтобы привести себя в порядок, чтобы выглядеть так, чтобы в Министерстве магии никто и не заподозрить не смог, что ей страшно, что она боится выходить из дома и приходить в это странное место, на которое местные волшебники возлагают столько надежд, хотя их прямо здесь же и убивают, дерзко, слишком дерзко, переходя все мыслимые рамки. Расследование все еще продолжалось, и Мейфен могла только радоваться, что не застала эти ужасные события. Она понимала, что справилась бы, выжила бы в том ужасе, что воцарился тогда в зале для собраний, но пережить подобное ей все равно не хотелось бы. Судя по всему, здесь в любом коридоре было опасно, и она имела все шансы встретиться с очередной угрозой в любой момент, как и все остальные работавшие в министерстве волшебники. Немыслимо... Но данность.
И с этой данностью приходилось жить и работать. С ее приезда прошло не так уж и много времени, но она успела уже более или менее освоиться, хотя ей отчаянно не хватало сейчас возможности увидеть Лондон иначе, так, как его видят те, кто прожил здесь хотя бы несколько лет. Она много беседовала об этом с коллегами и даже договорилась с главой отдела международного сотрудничества, что он когда-нибудь покажет ей город, но все это пока были только планы, причем самые расплывчатые, без конкретных дат и списков интересных мест, которые стоило посетить.
На этот вечер, однако, планов у нее не было вообще никаких. Разобравшись с делами в Министерстве магии, Мейфен отправилась в чайную "Чайный пакетик Розы Ли", которую регулярно посещали многие сотрудники министерства, так что она очень часто о ней слышала и решила и сама посмотреть, что такого интересного есть в этом заведении. Ну и оценить чай, конечно, - в этом она действительно знала толк. Оставалось только надеяться, что здешний чай придется ей по вкусу: если в остальном она была не привередлива (хотя и поддерживала образ женщины требовательной и сложной), то список требований к чаю был поистине огромен. Ей для нее и было что-либо святое в этой жизни, то это как раз чай... И первый же выбранный ей напиток оказался неудачным. Так что подошедший к ее столику Максимилиан Розье застал ее не просто в гордом одиночестве, но и страдающей. Ну да - страдающей над чашкой невкусного чая и последними новостями. Назначение на пост заместителя министра магии магглорожденного волшебника казалось еще более немыслимым чем то, что отдельным людям даже из превосходной заварки удавалось сделать отвратительный чай. Так что Мейфен уже почти отчаялась понять, что творится в головах у этих британцев.
- Добрый вечер, мистер Розье, - этот человек, однако, казался совсем другим, непохожим на других обитателей этого вместилища хаоса, и это ей сразу понравилось. Так что узнать его получше она была совсем не против. - Прошу вас, присаживайтесь. Кажется, мне снова нужна ваша помощь, представляете?
Те несколько мелочей, о которых она спрашивала его раньше, назвать помощью было сложно, но сейчас ей многое казалось преувеличенно мрачным. Или оно не казалось, а таким и было...
- Я ничего не понимаю в здешнем выборе чая и заказала что-то... Странное, - она улыбнулась, бросив выразительный взгляд на чашку с уже почти совсем остывшим красновато-коричневым напитком. - Не могли бы вы помочь мне? Я совсем потерялась в меню и... Просто потерялась.
Если бы она действительно ощущала себя в этот момент настолько уязвимой, она бы ни за что в этом не призналась. Но ей и правда было неуютно - настолько, чтобы об этом еще можно было говорить и чтобы над этим еще можно было смеяться.

Похоже, попробовать чай в пакетиках, прислушавшись к названию заведения, было все-таки неудачной идеей, причем крайне неудачной, и Мейфен это даже действительно расстроило: не самом по себе, конечно, но на фоне творящегося безумия. Невкусный чай просто стал последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.
- Я никогда прежде такого не пробовала, но теперь... Не побоюсь этого слова: это настоящее извращение! - Женщина усмехнулась и даже передернула плечами, подчеркивая сказанное выразительным жестом. В это мгновение она вся, буквально вся, до самых кончиков аккуратных миндалевидных ногтей, выражала брезгливость. И кто бы мог подумать, что подобную реакцию у нее может вызвать так горячо любимый ею напиток?..
К счастью, Максимилиан разбирался в меню "Чайного пакетика Розы Ли" и знал, что заказывать стоит, а что нет, и в кои-то веки Мейфен была рада, что за нее что-то решает мужчина, пусть даже не ее, пусть даже речь шла о сущем пустяке. Впрочем, если бы имело место обратное, она бы скорее всего злилась. Все сколько-нибудь важные решения она предпочитала принимать самостоятельно.
- Благодарю вас, мистер Розье, - мягко проговорила она, склонив голову чуть набок, глядя в глаза мужчины, - Вы мой спаситель. Если бы не вы, я бы ушла отсюда, так и не выпив чаю и с окончательно испорченным настроением. Лондон... Потрясает.
Это слово можно было истолковать двояко, и это ее полностью устраивало. Отводить взгляд она тоже не собиралась. На Востоке ей слишком часто приходилось избегать прямых взглядов, но здесь отказывать себе в таком удовольствии было бы глупо, тем более что она легко выдерживала даже самые пристальные и обжигающие взгляды, это приятно щекотало нервы и очень нравилось ей.
- В Шаньдуне, откуда я родом, зимой тоже почти нет снега, но очень сухо. Это самое засушливое время. Даже не знаю... И там, и здесь зимой дуют сильные ветры, я не поняла еще, где я мерзну сильнее. Я с нетерпением жду лета, мне очень хочется увидеть, какое оно здесь, - вспоминать о далеком доме было легко и приятно, эти воспоминания не навевали тоску, тем более что по-настоящему дома она чувствовала себя не во дворце семье Цао, а за пурпурными стенами Запретного города. - В Шаньдуне это самый дождливый сезон. Шторма, ураганы, наводнения, даже цунами... Здесь ведь природа не так жестока?
Буйство стихий, вообще-то, ей нравилось. Конечно, когда не несло непосредственной угрозы ее жизни, но да - действительно нравилось. Она очень любила грозы и могла часами сидеть у окна, любуясь молниями. В Британии она пока ничего особенного не увидела - слякоть и сырой ветер ее не впечатляли совершенно. Но кто знает, может быть, здесь прекрасная весна? Она слышала о цветущих холмах и изумрудно-зеленой траве, и ей все это хотелось увидеть своими глазами.
- Если что и вызывает у меня хандру... - Мейфен вздохнула и выдержала паузу, дожидаясь, пока официант накроет на стол и уйдет. - Впрочем, я, вероятно, не вправе обсуждать такие вещи за чаем. Но не буду скрывать: многие из последних событий меня разочаровывают.
Несложно было догадаться, что именно она имеет в виду. За последние несколько дней произошло много странного, но вызвать подобную реакцию могло только возмутительное назначение на пост заместителя министра магии какого-то непонятного магглорожденного выродка, которого даже волшебником язык назвать не поворачивался.

Чего Мейфен точно не понимала, так это привычки добавлять в чай фрукты, цветы и тому подобные ингредиенты, ей казалось, что иностранцы просто не пробовали действительно хороший чай и поэтому пытаются таким образом исправить аромат и вкус чая посредственного; как бы то ни было, она относилась к этому как и к любой другой традиции такого плана - мало ли, где что принято, здесь, например, лучше не рассказывать о блюдах из собачьего мяса, а в Китае проводились регулярные фестивали, где из него готовили множество вкуснейших блюд. Но здесь это сочли бы даже большим варварством, чем она полагала популярную во многих странах привычку пить чай с лимоном. Или, хуже того, с сахаром, как в России.
- Значит, я просто обязана поделиться с вами своими запасами, - она улыбнулась, придвигая к себе чашку и заглядывая внутрь. Исходивший от напитка аромат показался ей слишком резким и интенсивным, но все-таки довольно интересным. Да, очень привычно, да, она предпочла бы что-то более воздушное и легкое, но попробовать определенно стоило, и не только потому, что так деликатно предложенное угощение и принимать следовало с не меньшим тактом. - Я привезла с собой много хорошего чая. Несколько любимых сортов, которые пью чаще всего, в основном как раз улуны. Только скажите мне, куда отправить... Или лучше будет занести в ваш кабинет?
Такой жест вполне укладывался в рамки делового общения и не мог быть истолкован превратно, так что это отлично подходило, чтобы получше освоиться и в Министерстве магии, и в стране. К тому же, мистер Розье обещал ей показать Лондон, поэтому угостить его хорошим чаем было более чем уместно. Напоминать о данном им обещании, однако, женщина пока не спешила.
Максимилиан пригубил чай, и она последовала его примеру, взяв чашку обеими руками. Спустя несколько минут насыщенный аромат бергамота уже не казался таким резким, и она закрыла глаза, прислушиваясь к нему внимательнее, стараясь разобрать, что он в себе несет и как отзывается в мыслях. Ассоциаций с традиционным западным рождеством запах цитрусовых у нее не вызывал, напротив, вызывал мысли о рыжем летнем закате, тепле и ярких красках, и это было приятным контрастом к окружавшей ее серости.
- Сперва я недооценила этот чай, но уже готова признать свою ошибку, - об этом можно было бы и не говорить, ее сомнения не отразились на ее лице, но Мейфен делилась впечатлениями с удивительной для дипломата прямотой и откровенностью. И наоборот, неудивительной. - Аромат непривычный, мне он сперва показался слишком резким, но теперь, когда он раскрылся полностью, я изменила свое мнение. И я очарована. В этом запахе столько солнца...
Солнца ей действительно не хватало, но не настолько, чтобы мчаться на его поиски, хотя она вполне могла позволить себе провести ближайшие выходные не в Лондоне. Это сейчас вообще не казалось важным.
- Благодарю вас за совет, мистер Розье, когда сюда придет весна, я обязательно отправлюсь любоваться нарциссами в Дэвон и посещу Корнуолл. - Она сделала еще несколько небольших глотков чая и мягко улыбнулась, снова глядя собеседнику прямо в глаза. Сейчас она и впрямь выглядела очарованной и покоренной новым для нее вкусом, темно-карие глаза блестели уже иначе, и их свет казался теперь еще более теплым. - Но не подумайте, что мне хочется сбежать от дождей. Я люблю их. Ураганов, конечно, хотелось бы избежать, они меня пугают, но дожди, даже если они идут неделями, меня не утомляют. Любопытно было бы увидеть другое лето, но, видимо, когда-нибудь потом... Кто знает, где я окажусь через несколько лет?
Может быть, ей поручат представлять интересы Китая где-нибудь в Алжире. Или в Боливии. Ей нравилось думать, что однажды она проснется и узнает, что ее ждет новая страна, в которой она никогда прежде не бывала. Пускать корни где бы то ни было она пока не хотела. Зачем? В мире столько интересного...
- Пожалуй, вы выбрали самое подходящее слово, - признала Мейфен, покачав головой. - Я и представить себе не могла, что подобное возможно. Император будет шокирован, я боюсь предполагать, какими будут его приказы в такой ситуации...
Вполне могло статься, что весну она увидит уже совсем других краях. Ее это не пугало, но приехать и уехать, почти ничего не успев сделать, было бы досадно. Но что она могла сделать в этом хаосе? Что-то наверняка могла. И это нужно было выяснить как можно скорее.
- Это правда, что на улицах небезопасно? Я имею в виду, настолько небезопасно, - спросила она, опустив взгляд и снова заглядывая в чашку, где еще оставалось немного ароматного чая. - Сейчас как будто бы все затихло, но это слишком похоже на затишье перед бурей. Знаете, перед ураганом ветер сперва словно засыпает. Становится тихо-тихо, небо кажется безмятежным... А потом приходит шторм. И горе тем, кого не защищают надежные стены...
У нее таких стен здесь не было. И перспектива оказаться в самом сердце бури ее действительно пугала. Есть страхи, в которых ни за что нельзя признаваться, и есть страхи, о которых говорить нужно обязательно, если хочешь выжить. Этот относился ко второй категории, и Мейфен собиралась сделать все возможное, чтобы сделать свое пребывание в этой безумной стране безопасным.

- Да, мне это кажется очень странным, - не стала отрицать Мейфен. Отрицать очевидное вообще никогда не стоит, все равно заметят и сделают выводы, причем выводы неприятные и неудобные. - Но я надеюсь, что у меня будет достаточно времени, чтобы привыкнуть и распробовать приготовленные по здешним традициям напитки как следует. Непривычное - это интересно. Если не пробовать новое, зачем путешествовать?
Многие люди боятся перемен, но только не она: при всей прилагающейся к ее менталитету приверженности традициям, она всегда была открыта для нового, не боялась пробовать все то, что предлагала ей жизнь, будь то напитки или жизнь в новых странах. Она легко относилась к перемене мест и готова была, кажется, за полчаса собраться, чтобы ехать на другой конец света, а может быть, и быстрее. Она не загадывала, какой будет жизнь в новом доме, не боялась, что ее не примут, что она не сможет обзавестись новыми знакомствами. Да, иногда бывало тяжело и даже очень тяжело, но без этого было бы попросту скучно.
Откровенности она тоже никогда не боялась. Даже если и понимала, что по-настоящему откровенны люди бывают крайне редко, особенно если речь шла о таких, как она и Максимилиан.
- Можете, - подтвердила она, чуть склонив голову; в ее глазах в этот момент читался немой вопрос: "А я могу быть с вами откровенной?"; некоторые вопросы получаются куда более красноречивыми, если остаются так и не произнесенными вслух.
- Вы меня успокоили, - выслушав главу отдела международного магического сотрудничества, китаянка и правда выглядела уже гораздо менее встревоженной и улыбалась теплее и мягче. Одно дело - читать подобные заверения в газетах, где лгут все и обо всем, и совсем другое - получить подтверждение от волшебника, занимающего такую должность; даже если он сказал это только из вежливости и на самом деле ничего такого делать не собирался, из этого все равно можно было кое-что почерпнуть и сделать первые выводы. Впрочем, спешить с ними никогда не стоило, особенно - во время таких разговоров.
- Я надеюсь, что мне не придется прибегнуть к вашей помощи, - лучше всего говорить правду, а это было ни чем иным, как самой чистейшей правдой. - Разве что за каким-нибудь еще пустяком, если вы позволите...
Да, обратиться к Максимилиану за какой-нибудь мелочью было бы даже приятно. Во всяком случае, из тех, с кем она уже успела познакомиться, он был ей наиболее интересен и симпатичен, и упускать шанс наладить нормальное общение не стоило.

Мужчины редко делали комплименты ее смелости; они говорили о ее красоте, уныло и скучно перебирая одни и те же слова, выделяя одни и те же черты, а ей хотелось бы, чтобы в ней ценили совсем другое. Смелость. Твердость. Решимость. Силу характера. Она ничего уже не хотела слышать о своих глазах, волосах и руках, хотя знала, что они действительно красивы. Она не хотела быть нежной. Она не хотела принимать комплименты с томной улыбкой и смотреть загадочно и мягко. И, кажется, наконец-то она встретила человека, который готов был увидеть ее настоящей.
- Это очень приятно слышать, - улыбнулась она, глядя в глаза мужчины, открыто и прямо, и не думая смущённо опускать ресницы, как полагается в таких случаях. - И ваша прямота мне тоже очень нравится. Витиеватых формулировок и полупрозрачных намеков нам хватает и на работе, не правда ли?
Она улыбнулась уголком рта, резковато, но все равно красиво. Некоторая угловатость была ей даже к лицу.
- Бывало, - Мейфен чуть сощурила глаза, улыбаясь уже мягче. До этого ее улыбка больше походила на брошенный вызов, теперь была уже скорее приглашением к разговору. - Бывает.
Но развивать эту тему она не стала, только дала понять, что готова говорить об этом. Что готова выйти за рамки. Как далеко? Это ещё предстояло определить.
Максимилиан был приятным человеком и гостеприимным хозяином, а ещё он помнил о своих обещаниях - и это было тем более приятно. Китаянка тут же отодвинула свою чашку, давая понять, что чаепитие завершено.
- Я готова отправиться сейчас же, - произнесла она, чуть склонив голову на бок, улыбаясь нетерпеливо и светло. - Что ещё я могу сказать? Что вы спасаете мой вечер. И меня. Сперва от ужасного чая, а теперь от уныния... И очень вам благодарна за это.
Когда с чаем и связанными с оплатой формальностями было покончено, Мейфен на пару минут отлучилась в уборную, чтобы поправить макияж - губная помада должна была лежать идеально, иначе женщине было некомфортно; вернувшись, она надела теплую мантию, отороченную по краю капюшона и манжетов серебристым мехом песца, натянула мягкие черные перчатки, расшитые по тыльной стороне ладони золотыми хризантемами, и с большим удовольствием оперлась на руку начальника отдела международного магического сотрудничества, спускаясь со скользкого крыльца. Вечер становился интересным, и ей не терпелось узнать, что же будет дальше. Хотя бы потому, что судя по новостям, окружать их во время прогулки могли бы бандиты, но никак не туристы и праздно шатающиеся зеваки. Бандитов Мейфен боялась, но узнать, что приготовила для нее судьба этим вечером, было всё-таки интересно.
- Куда же мы отправимся? - Спросила она, повернувшись к Максимилиану, придерживая капюшон.

Другой человек на его месте наговорил бы тысячу слов об искренности, понимании и одиночестве в толпе, но Максимилиан просто кивнул. Это Мейфен тоже очень понравилось. Зачем говорить, когда жесты и взгляды скажут гораздо больше? Да и к словам стоит относиться бережнее. Здесь в это не верили, но на Востоке до сих пор полагали, что в каждом слове и каждом иероглифе заключена своя сила. Огромная сила.
И все остальное ей тоже нравилось. Быстро, четко, без лишней суеты и без лишних расшаркиваний, но красиво, как и ожидают от людей их круга. Их ведь многие видели. Наверняка завтра будут говорить о том, что они вместе пили чай, а потом вместе же ушли, - ну и пусть говорят. Все было безупречно. Ни придраться, ни додумать что-то лишнее не выйдет, а если кто-то и попытается сболтнуть что-нибудь не то, сам же будет выглядеть дураком.
Мейфен видала более снежные и гораздо более холодные зимы, но после теплой и уютной чайной на улице все-таки было прохладно, и нужно было еще привыкнуть к колючему ветру, щипавшему щеки и губы. Да, в том числе поэтому помада должна всегда быть с собой - и должна лежать на губах идеально.
- Рыцарь? Боюсь, мне снова придется просить вас о помощи, - весело улыбаясь, откликнулась она. - И скоро мой долг перед вами станет неоплатным, но я что-нибудь придумаю... Но вы же расскажете мне о рыцарях? Мне стыдно в этом признаваться, но у меня почти не было времени, чтобы изучить легенды о рыцарях Круглого Стола, которые все здесь знают, наверное, с младенчества. Но кое-что я прочитать все же успела... Один из рыцарей, Гавейн, - он меня просто очаровал, сразу же, с первых же строк. Не могли бы вы рассказать его историю? Я... Для меня это все очень непривычно. В Китае много легенд о прославленных героях древности, но они совсем другие.
Максимилиан сейчас тоже казался частью какой-то городской легенды: словно сотканный то ли из тумана, то ли из дыма, но с удивительно теплыми глазами чайного цвета, он был очень красивым - странно красивым, она привыкла к карим глазам совсем другого оттенка, к совсем другим чертам.
- Я люблю истории о сражениях и завоеваниях, об отважных воинах... Но в легендах война выглядит совсем иначе, чем сейчас. Может быть, это и к лучшему: нечто настолько безобразное не может продолжаться десятилетиями, - Мейфен задумчиво и немного печально улыбнулась, опустив голову: тонкий ледок захрустел под каблуком ее сапога, и она на несколько мгновений вся напряглась, боясь упасть, но все же удержалась на ногах - и удержала на губах улыбку. - Ну или мне просто хочется в это верить. А может быть, я даже сейчас боюсь, хотя это глупо: я уверена, что с вами мне ничто не угрожает.
Да, с этим мужчиной ей действительно нечего было бояться - кроме разве что него самого. Едва ли он вспомнил о своем обещании именно сейчас просто так, безо всякой причины, наверняка у него были свои планы, и он, как и все, хотел что-нибудь у нее выведать. Ну и пусть! Так ведь даже интереснее. Смелость бывает разной. Иногда она заключается просто в том, чтобы говорить что думаешь.
- Хогсмид? Я, наверное, неправильно запомнила, мне казалось, что это очень далеко от Лондона, - женщина снова подняла взгляд на Максимилиана и улыбнулась, поднеся руку к губам. Это был привычный, совершенно безотчетный жест, ничего особенного не выражавший - она часто делала так и уже и не помнила, когда и как у нее появилась эта привычка. - Доверюсь вашему выбору. Я успела пока только заглянуть в несколько магазинчиков Косом переулке, но мне это не слишком интересно. Ходить по магазинам - это так утомительно! Но если я ничего не отправлю брату в самое ближайшее время, он меня проклянет. Как минимум сотню раз!
Она рассмеялась - и все-таки отвлеклась, совсем перестала смотреть под ноги. И, конечно, почти сразу же поскользнулась уже по-настоящему. Но вместо того, чтобы повиснуть на руке мужчины, она ее отпустила, то ли не желая цепляться за нее как за спасительную соломинку, то ли боясь утянуть Розье за собой, а может быть, и то, и другое.

Мейфен редко нравились улыбки людей, с которыми ей доводилось общаться: слишком много в них было искусственности, принужденности и лжи, слишком редко в них чувствовалось живое, искреннее тепло. Улыбке Максимилиана, однако, можно было верить, по крайней мере, прямо сейчас. Понимать это было приятно, чувствовать - тем более.
- Хуже, чем хотелось бы, но представление имею, - заявлять, что она разобралась в истории чужой страны, было бы глупо: у нее не было на это времени, да и способен ли человек, не проживший в этих землях ни года, понять хоть что-нибудь? Она просто в это не верила. И никогда бы не поверила иностранцу, утверждающему, что он действительно понимает историю Поднебесной. Для этого нужно было провести в Китае хотя бы несколько лет, и для любых других стран это наверняка работало так же, даже если их история насчитывала гораздо меньше веков.
- Смею надеяться, что понимаю, о чем вы говорите... - Осторожно произнесла она, чуть-чуть улыбаясь одними уголками губ, взгляд ее оставался серьезным. - Эпоха Сражающихся царств длилась два столетия, в Поднебесной проливались реки крови, но остановить это... Цинь Шихуанди смог прекратить это безумие и объединить все эти царства в одну империю, но его называют чудовищем так же часто, как и героем. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер, не так ли?
Высказываться более однозначно она не решилась. Зачастую изображаемый и в исторических источниках, и в легендах безжалостным тираном император всегда был ее кумиром, и она предпочитала смотреть не на свидетельства его жестокости, а на его наследие, ведь созданная им система управления государством использовалась еще очень и очень долго и доказала свою эффективность и надежность.
- И надежных союзников, вы правы, - носившая фамилию одного из известнейших и опаснейших полководцев эпохи Сражающихся царств китаянка улыбнулась шире и мягче, позволив теплым искоркам вспыхнуть в ее глубоких, почти черных глазах. - Взаимопонимание - возможно, величайший из даров, доступных человечеству... Но добиться его непросто. Но если все же получится...
Потерять равновесие в такой момент было особенно обидно. Или нет? Или наоборот, особенно уместно? Так или иначе, Мейфен не стала бы проделывать такие сомнительные маневры нарочно, ее падение было чистой случайностью - и даже не завершилось столкновением с обледеневшей мостовой, что особенно радовало. Она лишь на какие-то доли секунды испуганно распахнула глаза, но когда Максимилиан помог ей снова твердо встать на ноги, она уже улыбалась. И вся сияла.
- Все в порядке!.. - Выдохнула она, благодарно улыбаясь и тепло сжимая руку мужчину. - И снова вы спасаете меня... Это уже входит у вас в привычку?
Ей ужасно не нравилось чувствовать себя слабой и беспомощной, ей всегда тяжело было просить о помощи и принимать ее, но если она была действительно уместна, она умела быть благодарной и никогда не преуменьшала заслуги своего спасителя. А этот человек не только уберег ее от падения, но и действительно многое делал для того, чтобы ей было проще освоиться в чужой стране, и она очень это ценила. Заострять внимание на этом неловком моменте, однако, не стоило, и она с удовольствием вернулась к обсуждению достопримечательностей.
- Я полностью доверяю вашему выбору. Я еще не видела здешнюю набережную и буду рада посетить ее с вами, - повторила женщина, слегка склоняя голову и снова мягко сжимая руку Максимилиана. - О, неужели? Но ведь это так скучно... Артур не слишком отличается от прочих легендарных правителей, пожалуй, подобные фигуры есть в прошлом любой страны. Быть может, несколько менее противоречивые, но все же... А Ланселот тем более скучен: отвага, доблесть, запретная любовь, предательство - ну сколько можно? Гавейн гораздо интереснее. Он живет одним днем, влюбляется, смеется, совершает подвиги, не воспринимая их как что-то громоздкое и ужасно важное, это просто часть его пути... Если бы я встретила такого человека, влюбилась бы без памяти, даже зная, что он может потерять свою даму по пути от одного подвига до другого.
Мейфен рассмеялась, прикрыв рот ладонью и смешно сощурив глаза.
- Да, конечно, я знаю эту легенду, ее часто переводят на китайский. Жаль, что только ее и еще несколько, совсем немного... Я хотела бы знать больше, - призналась она, даже тихонько вздохнув. - Это очень глупо, что меня восхищают такие вещи? Моя жизнь совсем не похожа на эти легенды. И никогда не будет похожа. Иногда от этого грустно, но... Вообще-то, это очень хорошо, что не похожа.