Люциус давно привык к смерти как к неизменной спутнице своей жизни. Сколько раз он сталкивался с ней за все свои годы? Не один, не два и даже не десять раз. Он видел смерть на расстоянии, когда слышал или читал о смерти дальних знакомых или малоизвестных ему людей. Сталкивался с ней чуть ближе, когда умирали его соратники, провалившие очередную миссию. Все это никогда не беспокоило Люциуса, не вызывало ни жалости, ни сожаления от той или иной смерти, ведь, что говорить, он и сам становился причиной смерти многих людей – по своему желанию или по приказу Темного Лорда.
Лишь однажды смерть подобралась к нему совсем близко и, забрав его мать, оставила после себя не проходящее чувство печали и горечи от пережитой утраты. До конца заглушить эти чувства у мужчины так и не получилось, и со временем он просто научился жить с этим, надеясь, что вновь пережить подобное ему доведется еще нескоро.
Впрочем, в последнее время – весь прошедший год – удача, казалось, все больше отворачивалась от их семьи, подкидывая все новые и новые удары.
В нервном напряжении прошла весна, когда у отца случился сердечный приступ, и Люциус искренне надеялся, что в этот раз смерть обойдет их семью стороной. В угнетающей скорби и полном смятении прошло лето, когда Нарцисса потеряла ребенка, и Люциус, как привык, сам пытался пережить эту потерю и загладить свою вину перед супругой. В не меньшем напряжении прошел и декабрь, когда в больнице оказался Найджел, и Малфой вновь мучился переживаниями, на этот раз беспокоясь за Трэверса.
Теперь же смерть постучалась не в двери Малфой-мэнора, но, вновь забрав близких ему людей, словно бы выбила Люциуса из привычной коллеи. Впрочем, трагедия, произошедшая всего сутки назад, шокировала всех, кто так или иначе узнал о том, что произошло в поместье семьи Шафик. Казалось бы, после стольких нападений Пожирателей Смерти и мародерских набегов, никого и не должна была удивить смерть десяти человек – в «Пророке» и других газетах каждый день печатались сводки со все новыми жертвами преступлений – однако, пожалуй, никто – и Люциус в том числе – не мог и предположить, что подобное массовое убийство может коснуться чистокровных волшебников и аристократов.
Это все было странно и нелепо и поначалу казалось лишь глупой шуткой, а не чем-то реальным, произошедший всего лишь вчера ночью. Но очень быстро Люциусу пришлось убедиться и окончательно поверить, что все это правда, и это осознание не добавляло мужчине радости.
Он мало кому мог доверять, еще сложнее было открыться кому-то. Он мало кого мог назвать своим другом, но Элиана и Себастьяна он давно по праву считал близкими друзьями. Поэтому известие об их смерти буквально выбило почву у него из-под ног. Они были важны для него, были его друзьями, теми, кто знал его настоящим. От одной мысли о том, что смерть забрала и их, становилось до ужаса больно, будто бы у него вдруг забрали нечто важное и крайне нужное.
Два дня он провел с семьей, и лишь поздно вечером тридцать первого января, когда первый шок от трагедии улегся, сменившись чувством горечи от потери, и Люциус понял, что сейчас он здесь попросту не нужен, мужчина позволил себе покинуть мэнор. Нестерпимо хотелось выпить, чтобы забыть о произошедшем, но он чувствовал, что не может сейчас находиться один, тем более пить в одиночестве, и это чувство было пугающе непривычным, несвойственным его натуре одиночки. Поэтому, недолго думая, он, прихватив с собой бутылку дорогого коньяка, перенесся к дому, некогда купленному для друга, в Уилтшире…
– Я не помешал твоим планам? – поинтересовался Люциус у Игоря, когда оказался внутри старого обветшалого дома, и поставил перед Каркаровым бутылку. – Я надеялся, ты выпьешь со мной. Как-то сегодня не хочется быть одному…

Только заявившись к Игорю на ночь глядя и оказавшись в его подвалах, где мужчина и проводил свои ритуалы для Темного Лорда, Люциус подумал, что неплохо было бы предупредить друга о своем визите, но, как известно, умные мысли приходят уже после совершенного действия. Впрочем, хоть сколько-нибудь рационально думать в этот день Малфой попросту не мог – все произошедшее не давало ему покоя и лишь то и дело возвращало мыслями ко вчерашней трагедии.
Поэтому сейчас ему оставалось лишь, утвердительно кивнув, просмотреть содержимое ящиков стола, где, как утверждал Каркаров, хранились стаканы. Посуду Люциус нашел быстро, плеснул в два стакана коньяк и, отставив бутылку, застыл с ними в руках в немом ожидании, пока Игорь завершит ритуал.
Самого Люциуса ритуалистика  не интересовала никогда. Да, он мог лезть в разные отрасли магических знаний, увлекаться то тем, то тем, помимо вечного его занятия зельями, но ритуалы никогда не становились предметом его увлечения, и сейчас он мог лишь с интересом, даже, пожалуй, завороженно, наблюдать за точными движениями Игоря, за блеснувшим в свете свечей лезвием ножа, рассекающим кожу на руке ритуалиста, за устремившейся по запястью и пальцам струйке крови, стекающей в пиалу…
Когда же Люциус понял, что Игорь закончил все необходимые манипуляции и завершил ритуал, он поставил перед ним стакан с коньяком и как-то невесело улыбнулся:
– Читаешь мои мысли – самого желание нажраться не покидает второй день. Впрочем, я даже не знаю, что сильнее – это желание нажраться или, забыв о любой осторожности, растерзать всех и каждого, кто причастен к убийству Шафик и Фоули.
Да, его действительно не покидало острое желание расправиться с виновными в смерти друзей – найти и убить их голыми руками, смотря как жизнь покидает их. Желание, с которым он едва справлялся. Хоть как-то останавливало лишь то, что для начала не мешало бы найти этих потенциальных смертников. Многие, безусловно, винили в произошедшем Пожирателей Смерти, но Люциус как никто знал, что уж приспешники Темного Лорда тут совершенно ни при чем, но вот кто решился напасть на дом, он и предположить не мог…
– Ну, а раз нельзя нажраться – тебе на переговоры, у меня какой-то очередной рейд в комиссии – то хотя бы просто выпьем. Сейчас это будет как нельзя кстати… И что-то мне подсказывает, что не одному мне. Паршиво выглядишь, друг.
Каркаров действительно выглядел непривычно уставшим и бледным, даже изможденным, словно все эти ритуалы, которыми он был занят последнее время – судя по многочисленным порезам на руке, которые отметил Люциус, работы Лорд подкинул ему немало – отнимали все его силы, всю его энергию. Это в очередной раз заставляло задумываться о самом Лорде и вечно возникающих у него бредовых идеях. Что же на этот раз взбрело в голову Лорду, что Игорь так истязает себя работой? Да и следы недавней драки вызывали некое волнение у Люциуса.
– Кто это тебя так? – Малфой указал на собственную скулу и кожу над верхней губой. – У тебя какие-то проблемы? Может, я могу как-то помочь?

Люциус как-то отстраненно смотрел на кровоточащую руку Игоря и, облокотившись о стену, слушал друга – в голове крутились воспоминания о последней встречи с Элианом и Себастьяном, о последнем разговоре, о том, что произошло и мысли о том, что все это значит для него. Он бездумно крутил в руках стакан, но к содержимому его так и не притронулся, слишком увлеченный своими мыслями.
– Я знал Элиана и Себастьяна с детства, они были моими близкими друзьями. Это… – он покрутил головой, будто выискивая в самом пространстве подходящее слово, способное описать его чувства и все, что произошло за эти дни, но ничего так и не пришло в голову, и он лишь выдавил из себя, мрачно уставившись в стакан: – сложно. Сложно осознать до конца. Сложно поверить и принять, – заключил Люциус и осушил в два больших глотка содержимое стакана.
Да, Игорь был прав – эта потеря отразится на них всех. В той или иной мере, но отразится. Сам Люциус уже чувствовал, насколько его выбила из реальности эта трагедия. Он был как никогда раздраженным, несобранным и, казалось, не способным сейчас мыслить хоть сколько рационально и здраво, а уж о том, чтобы проявлять хоть какую-то осторожность в общении быть не могло. Поэтому, когда Игорь рассказал ему о том, откуда у него появились синяки и ссадины на лице, Люциус лишь злобно выругался:
– Чертов маразматик! – он с громким стуком поставил стакан на стол и, плеснув коньяк себе и Игорю, презрительно фыркнул: – Пфф, вопиющая непочтительность? А с его стороны очень почтительно так обращаться со своими приспешниками? С тем, кто выполняет его любые поручения и приказы, не жалея себя?
Да, когда-то давно ему казалось такой заманчивой сама идея вступить в ряды Пожирателей Смерти, стать членом этой организации и под предводительством Темного Лорда, умевшего говорить красивые и нужные, правильные слова, очистить магический мир от повального распространения магглорожденных волшебников. Это было правильным, это было нужным для их общества, для чистоты их крови и сохранения самой их магии… Но очень скоро образ отличного лидера, каким изначально представлялся Лорд, развенчался в глазах Люциуса, и он остался с мыслями о том, что находится под началом выжившего из ума – и, казалось, что сумасшествие это прогрессирует с каждым днем – фанатика. Вот только отказаться от оказанной ему когда-то «чести» мужчина уже не мог – из числа Пожирателей Смерти была лишь одна дорога – вперед ногами, чего Люц попросту не мог допустить.
Однако, он не знал, как Каркаров отреагирует на такую тираду в адрес их предводителя и, немного успокоившись и устало опустившись на стул, проговорил:
– Ладно, не стоило мне. Я… Интересно, будет очень глупо сказать, что мне сейчас как-то даже все равно, ждет ли меня что-то за мои слова или нет? – он поднял на Игоря печальный взгляд. Да, это было ужасно глупо и неправильно и говорить об этом вслух было, пожалуй, верхом неосторожности, но молчать сейчас почему-то Люциус не хотел – это давно беспокоило его, давно терзало, и хотя бы сейчас хотелось быть откровенным в своем отношении к Лорду.
– Не переживай, все, что надо тебе, у меня найдется, конечно – каких только лечебных зелий и мазей нет в моей лаборатории. Когда-то я целенаправленно долгое время занимался именно этим направлением, так что собрал неплохие запасы. С нашим Лордом и его миссиями это, сам понимаешь, крайне необходимые запасы. Сейчас, – кивнул он Игорю и позвал в пространство: – Кори! – домовик появился перед ним тот же час, и Люциус, собравшись с мыслями, принялся перечислять все, что могло хоть как-то помочь Каркарову

Отпустив, наконец, домовика, выдав при этом ему кучу указаний и по поводу необходимых зелий и мазей, чтобы помочь Игорю, и о закуске, которую просил друг, Люциус откинулся на спинку стула и, запрокинув голову, уставился на каменную кладку потолка. В голове крутились слова Каркарова о смерти дорогих людей, и он вновь думал о произошедшем.
– Ты прав, потеря близкого будто сводит тебя с ума. Знаешь, когда умерла мама, я уже был вполне взрослым, но все же, как ты и говоришь, еще долго видел ее рядом. Помнится, не раз порывался в Хогвартсе писать ей письма, и останавливался лишь написав первые пару строк.
Люциус невесело усмехнулся, вспоминая последний год в школе, когда он действительно раз за разом так и норовил писать письмо домой, обращаясь по привычке к матери. Осознать, что ее нет, казалось чем-то невозможным… Что-то подобное он чувствовал этим летом, когда Нарцисса потеряла ребенка. Говорить о таком Игорю Малфой, конечно же, не стал – о той потере не знал никто и, пожалуй, не должен был узнать никогда. Но когда случилась та трагедия, Люциус еще долго ловил себя на мысли, что продолжает думать о будущем, продолжает думать о появлении этого ребенка… Это было странным, это, как сказал Каркаров, сводило с ума, но ничего поделать с этим Малфой не мог. Теперь же его личная копилка призраков пополнилась двумя близкими друзьями…
Пожалуй, сейчас Люциус был даже рад, что разговор от обсуждения случившейся трагедии, что в последние два дня норовили проделать чуть ли не все, с кем приходилось сталкиваться Малфою, постепенно перешел к куда более насущным проблемам, беспокоящим самого Люциуса уже довольно давно.
– Да уж, честь… Держать большую часть своих соратников лишь страхом смерти и подобными пытками, а не уважением к себе и своим действиям – это ли та самая честь? – Малфой, наконец, сел ровно и потянулся к стакану, в который Игорь вновь плеснул коньяк. – Я, конечно не так давно в наших рядах, как ты, – всего-то лет шесть, но все же… – на пару минут он замолчал, будто обдумывая, что он может сказать и насколько откровенным может быть сейчас – впрочем, откровение всегда было его проблемой, и не будь он сегодня в таком раздрае, он и не завел бы этот разговор. Он задумчиво посмотрел на янтарную жидкость сквозь стекло, медленно повертел стакан, наблюдая, как она касается тонкого стекла, оставляя после себя капельки, и, тихо хмыкнув, проговорил-таки: – Я, пожалуй, скажу то, что недолжно, но все же – ты никогда не думал, что решение принять метку было самой большой ошибкой?
Говорят, все имеют право на ошибку, вот только самому Люциусу последнее время казалось, что вся его сознательная жизнь состояла как раз из одних только ошибок. Испорченные им же отношения с Нарциссой были ошибкой, точнее ошибкой было то, что он никак не мог наладить их. Его поступок этим летом и проявление недостойной трусости было ошибкой. Его вступление в ряды Пожирателей и принятие Метки было ошибкой, а сейчас и вовсе казалось чуть ли не верхом идиотизма… Да, за все годы подобных ошибок было слишком уж много и среди них, казалось, куда меньше выделялись удачные решения и успехи.
– Думаешь, есть способ выбраться из этого дерьма? – он невольно махнул рукой, на которой под тонкой тканью рубашки чернела метка, то и дело напоминая о той самой ошибке. – Действительно думаешь, что от этого можно избавиться? Порой кажется, что от Лорда открыта дорога только на местное кладбище. А туда я вот точно не стремлюсь попасть раньше отмеренного мне срока. Я, как и ты, хочу жить, и готов за свою жизнь бороться.
В этот момент появился Корри, и Люциус умолк, наблюдая, как на столе перед ним появляется все, что он просил – несколько флакончиков с сильнодействующими зельями, две склянки с мазями, изготовленными им совсем недавно, и поднос, наполненный всевозможными закусками. Малфой отстраненно наблюдал за домовиком – тот испуганно жался под его взглядом, не понимая, что сам Люциус не обращает на него никакого внимания и думает о своем – и думал о том, при каком исходе он мог бы избавиться от метки, мог бы избежать своей смерти. А исход, по его мнению – и эти мысли в последнее время все чаще приходили ему в голову – был лишь один – если бы сам Лорд отправился на встречу с костлявой дамой в черном балахоне, то тогда, возможно…
Впрочем, об этих мыслях он, пожалуй, не решился бы сказать никому. Поэтому, когда домовик оставил все необходимое и исчез, Люциус, вздохнув, поднялся на ноги, отставил в сторону стакан, подхватил пару склянок и, кивнув Игорю, спросил:
– Позволишь помочь? Не мешало бы уже сейчас обработать раны, чтоб утром ты смог отправиться на переговоры в более, кхм, благоприятном виде.

Стакан вновь опустел, и Люциус плеснул себе еще коньяка – сегодня было лишь одно желание: напиться! Да, действительно хотелось напиться, расслабиться и попросту отпустить ситуацию, угнетающую его последние дни, отвлечься. Впрочем, разговор, который внезапно затеяли они с Игорем, как раз отвлекал его от любых других мыслей.
– Я уже слабо верю, что такими темпами мы вообще куда-то продвинемся, – вздохнул Люциус, вновь сосредоточенно всматриваясь в янтарную жидкость в стакане. – В свое время я поверил в его идеи, проникся ими. Он пропагандировал то, о чем я сам всегда думал. Выступал против того, что меня всегда раздражало и не устраивало в нашем обществе. Это казалось правильным, нужным, и я практически не сомневался, когда решил вступить в ряды пожирателей. Но… Почему-то за все эти годы все это и осталось на уровне слов, и никаких результатов наших действий я не вижу. А сами мы словно бы шайка наемников, только и существующая для «грязной» работы. Нет, я в целом не имею ничего против всех наших рейдов и тем, чем мы занимаемся. Вот только… – Малфой как-то отстраненно провел пальцами по рубашке на правом предплечье. – Такое чувство, что я – все мы по сути своей – стали пешкой в руках самодура, ну, или проще говоря – психопата…
Пожалуй, сегодня Люциус был откровенен как никогда. Откровенен не только с Каркаровым, но и с самим собой. Не так часто он позволял подобные рассуждения даже наедине с самим собой, понимая, что ни к чему толковому все эти мысли не приведут, а заставят лишь в очередной раз убедиться в никчемности принятых когда-то решений и обреченности сложившегося положения. А уж о том, чтобы говорить с кем-то о возможной смерти Лорда, он и думать не мог. Казалось невозможным, чтобы кто-то разделял подобные мысли, чтобы кто-то и сам задумывался об этом… Теперь же, когда от самого Игоря он услышал то, о чем и сам размышлял последнее время, он лишь криво усмехнулся, посмотрев на друга.
– Не сказать, чтобы это был такой уж плохой вариант. Жить стало бы определенно спокойнее, не находишь? И пользы от наших действий, думаю, было бы куда больше, мы бы, наконец, сдвинулись с этой мертвой точки.
Чем дальше, тем действительно все больше казалось, что это самый правильный вариант, что так будет намного лучше – и дело было не только в возможности избавиться от метки и подобного отношения к себе, а и в достижении той цели, ради которой все это изначально и затевалось. Да, Игорь прав – пожалуй, это было бы сложно сделать, но вполне возможно… И теперь Люциус даже был огорчен, что домовик появился так не вовремя, когда речь только зашла о том, что волновало его самого…
Впрочем, лекарства, как и еда, которые принес Корри, была сейчас Игорю куда нужнее, чем подобные разговоры, которые вполне могли подождать еще немного. Поэтому Люциус придвинул все необходимое поближе к другу, а сам же присел на край стола напротив него.
– Пфф, не говори глупости! – фыркнул Люциус в ответ на реплику Игоря. – «Страшно» и «противно» – понятия довольно относительные, а уж после некоторых миссий Лорда и вовсе теряющие свою значимость и актуальность. Но господин целитель все же советует начать с лекарств – у пациента же утром переговоры. Так что, дурной пациент, выпейте коньяка и запаситесь терпением, – Люциус улыбнулся другу и приступил к осмотру его ран. Особенно Малфоя волновали порезы на руках, которые выглядели далеко не лучшим образом. – Что ж ты раньше не обратился ко мне за каким-то средством? – вздохнул Люциус, покачав головой. – Глядишь, все было бы куда в лучшем состоянии… Впрочем, ладно, это уже не столь важно. Будем работать с тем, что есть, – заключил он, подхватил со стола одну из бутылочек, смочил ее содержимым вату и принялся аккуратно обрабатывать каждый порез, особенное внимание уделяя тем ранам, что начинали нагнаиваться. Когда же с этим было покончено, Малфой, обработав порезы еще одним составом, нанес на каждый мазь и принялся забинтовывать руки Игоря.
– Я, конечно, не утверждаю, что к утру от порезов не останется и следа – такие чудеса творить я, увы, не умею – но обещаю, что будет намного лучше. А завтра эту процедуру нужно будет повторить еще раз. Я тебе оставлю все необходимые средства.
Когда с руками было покончено и все порезы скрылись под свежими бинтами, которые Люциус аккуратно завязал, мужчина переключил свое внимание на другие повреждения – ссадины и царапины, которых, к слову, у Игоря было немало. Эти последствия «беседы» с Лордом были, безусловно, куда менее серьезны, но тоже требовали лечения – всего-то и нужно было обработать все тем же средством все царапины, в том числе и запекшуюся рану над верхней губой, а после нанести мазь на все это «великолепие» – чем, собственно, Малфой и занялся, пока Игорь говорил ему о своих кошмарах.
– И что же мучает тебя по ночам? Что тебе снится? Что-то конкретное? – поинтересовался Люциус, втирая одну из мазей в синяк на левой скуле друга. – Думаешь, это действительно может быть связано со всеми проводимыми ритуалами?

– Антон… – как-то глухо повторил имя товарища Люциус и на мгновение замер с баночкой в руках, обдумывая сказанное Игорем. – Ты прав, он верит всем сердцем и меня порой это так… удивляет, – наконец смог подобрать подходящее слово Малфой. – Неужели он не видит всего, что происходит с нами, что происходит с Лордом? Не видит всего этого безумия?
Вопрос был скорее риторическим, но Люциус действительно искренне не понимал друга. Ведь Долохов был одним из самых ярых сторонников Лорда и, казалось, до сих пор не видел всего безумия происходящего – или видел, но не подавал никакого вида? Малфой понимал, что он никогда не встанет на их сторону, не будет выступать против Лорда и не примет идею его убийства. Но идти против Долохова, убить его…
– Я тоже не знаю, смогу ли, – честно признался Малфой, опуская взгляд. Это было странным – он никогда не был чересчур сентиментальным и с легкостью мог выполнить любое задание. К тому же вряд ли его и Антонина можно было назвать близкими друзьями. Но все же… Все же он был дорог ему, и Малфой действительно считал его хорошим другом, и пойти против него было тяжело – тяжело было даже думать об этом. – Но я на все сто процентов уверен, что он никогда не пойдет против Лорда, и я честно не знаю, как нам выкрутиться их этой ситуации с минимальными потерями… – Люциус пожал плечами и продолжил обрабатывать раны друга.
Он действительно не знал, как им удастся избавиться от Лорда – если этот разговор приведет к чему-то, и они решаться-таки на этот шаг – но при этом сохранить жизнь Антонина. А если же они оставят все как есть, то… Как тогда сохранить эту грань, не перейти черту, к которой они в последнее время подбираются все ближе и ближе, о чем, собственно, и говорили кошмары Игоря.
– То, что ты говоришь, это… страшно, – признался Люциус – он редко когда признавался в собственных слабостях и страхах даже самому себе, но сейчас он был слишком откровенен с другом. Малфой как раз закончил обрабатывать раны Игоря, но так и продолжал сидеть напротив него на краешке стола и задумчиво вертеть в руках какую-то склянку. – Действительно страшно, и я не понимаю, куда нас приведет все это. И куда, собственно, сам он стремится… Что ему нужно? Только лишь могущество?

И дальше думать о том, что при решении расправиться с Лордом – ему до сих пор не особо верилось, что они с Игорем абсолютно серьезно обсуждают подобную тему – им придется отправить вслед за ним еще и Долохова, Люциусу пока не хотелось. Тем более не хотелось говорить об этом – он видел, что Игорю тяжело думать о подобном, тяжело принять эту мысль, и он не хотел сейчас заострять на этом внимание. Поэтому он охотно переключился, когда друг заговорил о новом потенциальном лидере.
– Хм, новый Темный Лорд…
Люц задумался над этой мыслью, подхватился со стола – его «работа» была закончена, и теперь Игорь мог спокойно приступить к еде – вновь плеснул себе коньяка и так и застыл на какое-то мгновение со стаканом, задумчиво уставившись на друга. Мужчин понимал, что ему категорически не нравится, как это звучит – один «Темный Лорд» в их жизни уже был, и, как показала практика, ничем хорошим для их группы, для их идей это не обернулось. Но Игорь прав в одном – им нужен новый лидер, способный более здраво смотреть на вещи, способный довести их до желанной победы. И он вполне видел одну кандидатуру на эту «должность»…
– Не знаю как на счет титула «Темного Лорда», но я уверен, что из тебя вышел бы отличный лидер. Так мы бы достигли того, к чему изначально стремились – уверен, ты, в отличие от него, видишь пути, которые могут привеси нас к победе.
И сейчас Люциус нисколько ни лукавил – он действительно думал, что из Каркаров был бы им хорошим лидером: умный, понимающий их цели и видящий пути достижения желаемого, он вряд ли стал бы преследовать личные цели на этом пути. Впрочем, утверждать это со стопроцентной уверенностью Люциус не стал бы – порой люди могут меняться и открываться с совершенно не свойственной или же просто тщательно скрываемой до этого стороны.
Друг тем временем рассказал ему, чего добивается Лорд и то, что услышал Малфой, его нисколько не обрадовало. Да, ему и так было понятно, что их лидер жаждет могущества и власти, но…
– Бессмертие? Серьезно? – Люциус нахмурился, обдумывая слова друга. Это было неправильно, это было… противоестественно – в этом Люциус был совершенно согласен с Каркаровым. И это действительно пугало. Если им не удастся расправиться с ним сейчас, то что будет, если он достигнет того, чего так жаждет? – Да, это действительно страшно, ты прав. Но… Нельзя допустить, чтобы он получил желаемое. Я почти уверен, что это будет конец – для всех наших идей, да и для нас тоже. Нам точно нужно решать эту проблему, причем чем раньше, тем лучше.
Да, после услышанного он был настроен куда более решительно, чем до этого разговора с Игорем – им нужно было что-то предпринимать уже сейчас, пока все задания Лорда не привели его к вечной жизни.