Они встречались почти каждую субботу. Если что-то мешало – оставляли в условленном месте знак, чтобы второй знал – не надо ждать, никто не придет. Нет, это были не романтические свидания, но таиться приходилось намного больше, чем если бы была опасность от разгневанных родственников пассии. Точнее опасность от родственников была, еще какая, но причины были совсем другие. Вряд ли бы Орион и Вальбурга Блэк обрадовались бы, узнав о том, что их младший – правильный – сын общается с предавшим семью старшим.
Но он общался. Все эти годы. Хотя бы из-за того, что брат у него был один, и пусть он – безответственный лопух, попавший в дурную компанию, никого ближе у Регулуса все равно нет и никогда не было. Да, Сириус придурок, ни один нормальный человек не уйдет из такой семьи, не откажется от такого наследства. Но он – его придурок. Нужный. Родной.
Нет, может быть, они бы и оценили. Родители в смысле. Скандал был жуткий, но когда это было? Если бы только Сириус додумался вернуться и сумел правильно извиниться, дать нужные клятвы, все могло бы быть иначе.
Но он не возвращался.
А младший Блэк все больше думал о том, что и сам бы с радостью все бросил, было бы на кого. Ненадолго, но так, чтобы прийти в себя. Забыть о предстоящих экзаменах и матчах – хотя о матчах можно и помнить, полет на метле, скорость, чувство победы – это он любил по-настоящему. Выбраться из опостылевшего древнего замка дольше, чем на один день. Решать не дурацкие задачки, а по-настоящему важные вопросы. Осталось немного. Четыре месяца. Потом станет легче – и сложнее, ведь потом он точно не сможет пропускать те собрания, которые еще недавно были самыми счастливыми моментами его жизни.
Суббота и воскресенье. Те дни, когда он мог бывать в Хогсмиде – и когда мог, наплевав на все правила, трансгрессировать туда, куда было нужно. В ставку ли Лорда или в эту развалюху, которую они нашли еще в детстве.
- У тебя блестят глаза, - заметил Регулус. Они сидели на дощатых табуретках, и юноша наблюдал за тем, как дождевые капли стучат по стеклу. – Весна?
До весны оставались считанные дни, но сам Регулус не чувствовал ее приближение. Ему было плохо. И еще хуже от того, что  прятать эту боль приходилось постоянно, никто не должен был догадаться, понять, заинтересоваться. Разве что перед братом можно было скинуть маску – он знал, знал давно. Конечно, без имен – они никогда не называли друг другу таких важных вещей, Регулус не доверял брату настолько, чтобы сказать о том, что он Пожиратель Смерти. Сириус в свою очередь молчал об Ордене Феникса. Если бы он проболтался, младшему Блэку пришлось бы делать очень страшный выбор.
- Или влюбился?
Это было бы в порядке вещей, старший брат всегда казался Регулусу порывистым и влюбчивым. Это только он втемяшил себе в голову невозможное, а теперь никак не может избавиться от этого чувства. И даже не от чувства как такового – теперь оно действительно осталось в прошлом, - сколько от ощущения того, что все пропало и жизнь кончена. А ведь ему только недавно исполнилось восемнадцать. Очень несвоевременно для мыслей о смерти.

- Не знаю, - честно отвечает младший и пожимает плечами. Давать обещания, не разобравшись? Нет, это точно не о нем. Пусть он всего лишь студент, пусть он еще ничего не добился в этой жизни, но он не дурак. Ему не хочется и нельзя быть дураком. Хватит такого счастья их роду. – Смотря что тебе от меня нужно.
С Сириусом можно быть честным – во многом. Даже если они поругаются и начистят друг другу физиономии, все равно он придет сюда в следующую субботу – и все равно сюда придет Сириус. Потому что они все равно братья. Потому что им нужно держаться вместе – хотя бы так.
Сириус не выглядит счастливым, и Регулусу хочется встряхнуть его, заглянуть в эти болезненно поблескивающие глаза и спросить – обидно и в лоб – чего же он добился? Что дал ему этот побег? Стал ли он свободным, как мечтал? Но младший Блэк молчит, как молчал раньше, как молчал который год. Зачем спрашивать? Он может наблюдать. Это лучше, это куда более показательно.
- Весна, - эхом откликается он и бьет кулаком по раме. Дерево привыкло, оно только жалобно скрипит, а на костяшках остается красный след. А за окном дождь, и он смеется над запертыми в клетках братьями. Каждый запер себя сам – своими выборами, своими поступками. Так что оба они идиоты, только люди вокруг видят совсем другое. – Сейчас я в нее совершенно не верю.
Это звучит странно, ведь Регулус всегда любил весну. Хороший и правильный мальчик улыбался солнцу и собирал букеты из одуванчиков, обрывал сирень, следил за тем, чтобы в комнатах любимой матери всегда были цветы. Он действительно любил родителей. Они были идеальны. Настоящие Блэки, настоящие аристократы. Он хотел быть таким же – но не был. Пока он разочаровывался сам в себе, но что будет, если правду о нем узнают родители? Выгонят с позором? Пригласят лучших колдомедиков? Или дадут практические уроки идеального лицемерия?
Он любил цветы. Обрывал лепестки роз на школьных грядках и прятал в книгах вместе с колдографиями любимого мужчины. Теперь лепестки будут одни. Колдографии он сжег еще в январе. Стало ли ему легче? Да. Но не настолько, чтобы забыть. Не настолько, чтобы не думать о том, что завтра ему нужно быть на собрании Пожирателей Смерти. Счастливый момент – но смотреть в глаза Темного Лорда ему до сих пор стыдно. Думать о том, что кто-то из этих успешных взрослых волшебников видит его эмоции и все понимает – совершенно невыносимо. Лучше выплеснуть эмоции сегодня, с Сириусом. Это не так опасно, это поможет держать маску завтра.

- Я хочу вернуться.
Регулус замирает, смотрит в окно, почти не дышит. Это у него шутки такие идиотские?
- Домой. Понимаешь?
О да. Он понимает. И, наверное, больше, чем сказал брат. Вернуться домой. В семью. В род. Это необходимо - необходимо им обоим, необходимо родителям - Регулус всегда видел, как тщательно они скрывали эмоции все это время, видел, что предательство - а что бы там ни думал сам Сириус, это было именно предательство, - старшего сына очень ударило по ним. Но поверить?
- Что случилось? - он поднимает глаза и смотрит - выжидающе, но в глубине глаз блестит надежда на то, что “все образуется”. - Столько времени бегал, и вдруг? Не верю.
Регулус не верит, что все просто так, внезапно, необдуманно. Все-таки они оба Блэки. Но он хочет услышать - если не правду, то хотя бы ту версию, которую Сириус собирается преподнести родителям. И свету. Не думает же он, что такое пятно на добром имени рода смыть легко?
А Сириус тоже на него смотрит. Будто ждет. Чего он ждет? Откровений? Кривая улыбочка - о да, знаешь, братец, я придурок, который додумался показать свои чувства не только тому, кому они были не нужны, но человеку настолько влиятельному, что простые смертные даже имя его боятся произносить. Ты видел, всегда видел, что я влюблен - сейчас, возможно, чувствуешь и то, как мне плохо. Но я не могу сказать правду - никому. И, прости, особенно тебе - ты слишком далек от этой части моей жизни. Даже если ты вернешься домой, ты вряд ли станешь на мой путь. Не станешь Пожирателем Смерти.
И это - главное различие между братьями. Регулус смотрит на старшего брата и пытается понять, готов ли тот вернуться. Готов ли доказать, что он достоен быть Блэком. Быть старшим Блэком. Наследником.
Мысль неприятная - за два года он слишком много времени положил на то, чтобы стать достойным наследником семейного дела, он готовится к поступлению в Оксфорд, он - несмотря ни на что - готов жениться на этой странной вороне ради блага семьи и денег, которые Бринкерхоффы инвестируют в шахты Блэков. Жизнь расписана наперед - и пусть иногда ему хочется сбежать, выдохнуть, стать свободнее, он никогда не сделает такую глупость, ведь его чувства все равно никому не интересны, да и какие могут быть чувства в бизнесе? И вот сейчас все может измениться, и Регулус не понимает, рад ли он этому. Столько сил, которые уйдут в пустоту? Как там было, в той сказке? А младшему кота? Блэки, конечно, не мельники, но что-то подсказывает Регулусу, что его положение сильно изменится.
- Ты не болен? - мысль неприятная, но сейчас могло случиться всякое. Сириус стажируется в аврорате, мало ли, на какое проклятие можно нарваться. Регулус знает, что для него это могло бы быть причиной - смерть должна примирять, умирать нужно в роду. И он смотрит даже встревоженно - ему не хочется потерять брата, даже такого придурка. Другого у него нет и, наверное, быть не может.

Сириус врет. Это просто не может быть правдой – просто так, когда «ничего особенного», он бы не решился, и младший брат это знает. Знает, потому что не первый раз видит в глазах старшего эту мучительную тоску, видит, что тот – что бы он ни говорил – все-таки скучает. По дому ли, по роду ли, по семье или по самому себе, но скучает. Его кровь не может звучать иначе. И Регулус понимает – что-то все же случилось, что-то, что заставило Сириуса решиться. Но что? Это самый важный вопрос.
Регулус скрипит зубами – он не сможет быть рядом, когда Сириус все же вернется. Школа, в которой он заперт, куда обязан возвращаться еще несколько месяцев, мешает. Мешает не только выполнять свой долг, но и быть там, где это нужнее. Думать о том, что он не будет свидетелем такого эпохального события, просто невыносимо. Но Сириус вряд ли будет ждать до пасхальных каникул.
- От чего именно бегаешь? – хмыкает Регулус. Не из-за того, что не понимает – он хочет услышать это от брата. – Я… Да. Я знаю, как это. Но у нас все очень разное. Или нет?
Он смотрит – дело в том же самом? В любви? Это многое бы объяснило. Но неужели Сириус думает, что ему кто-то позволит выбирать свою судьбу? Если он вернется домой, если родители согласятся принять его, требования будут еще более строгими. Или он рассчитывает на то, что ни одна приличная семья не отдаст ему свою дочь после всего, что произошло? Смешно. Он ведь все-таки Блэк. Старший Блэк.
Это глупо, но сейчас Регулус чувствует себя старшим. Более Блэком. Очень живо представляет себе взгляд старшей кузины, оставшейся, по его мнению, и после свадьбы в первую очередь дочерью их рода. Нарцисса не такая, особенно последнее время – она Малфой, и уже потом Блэк. Но не Беллатриса. А Сириус…
- Вряд ли это стоит говорить им, - реакцию родителей мог представить каждый из братьев. – Давить на эмоции – не тот случай. Так что лучше сначала проверь на мне. Чтобы я поверил.
Он смотрит нахмурившись, но в глазах уже пляшут черти – ну же, убеди меня, уговори, не потерял навыки? Сейчас именно это важнее всего. Потому что если Сириуса не примут, делить наследство будет не с кем.

- Нахрена мне твои страдания? - взрывается Регулус и резко встает, поворачивается лицом к брату, облокачивается на раму. Теперь он не видит дождь - видит огонь в камине, видит в этом огне Сириуса. - Ты знаешь, что я пойму и без монологов. Так какого черта…?!
Он не понимает. Не понимает себя и своих чувств по поводу возможного возвращения брата. Они слишком разные, все это еще надо обдумать, рассмотреть со всех сторон, чтобы не было поспешных выводов. Не понимает Сириуса - что это вообще сейчас происходит? Он просто говорит или ждет помощи? И если ждет - почему говорит так мало?
Сириусу плохо. Он видит это, и где-то в глубине души просыпается злорадство - почувствуй, братец, каково было мне, каково было родителям. На своей шкуре почувствуй, как это, когда так по-хамски уходит тот, кто был неотъемлемой частью жизни. Регулус давно оставил это в прошлом - не простил, а просто отодвинул. Но он знает, что мать не забыла. И уверен, что Сириусу придется пройти все круги ада, пока он докажет, что это решение принимал осознанно.
- Ты знаешь маму, - он молчит и выразительно смотрит на брата. - Ей нужны не просто извинения. Они ничего не поменяют, они не вернут ей прошедшие годы. Не сотрут боль и позор.
Он говорил о матери, потому что Вальбурга была ему ближе - но оба они знали, что все это относится и к Ориону. Просто он мужчина. Просто проблемы между мужчинами можно решать иначе. С леди же все иначе. Или Сириус успел об этом забыть?
- Если ты просто скажешь ей, что тебе жаль, я тебе сам морду набью, - Регулус щурится и переводит взгляд с брата на огонь в камине. В его душе сейчас точно такой же костер, сдерживаемый неизменной решеткой.
Сейчас уже не до наследства - Регулус знает, что все равно примет брата, уже принял. Думать и просчитывать выгоды он будет позже. У него будет достаточно времени. Но с каждой минутой он все больше уверен в том, что спешка - главное, что может все испортить. Сириус слишком импульсивен. А ведь родители специально будут бить по больному. Расковыривать раны. Смеяться. Делать все, чтобы увидеть, какой же он сейчас.
И Сириус тут же подтверждает мнение брата.
- Я прекращу общение с ними, - говорит он, и младший закрывает лицо ладонью. Он не верит. А еще думает, что это будет глупо и попросту невозможно. Потому что Сириус сорвется.
Он пожимает плечами - твое решение.
- Это не главное. Наверное.
Уверенности нет, но это его мнение. В конце концов, он Пожиратель Смерти. Если бы только он смог доказать брату, что чистоту крови нужно не только принимать, но и бороться за нее любыми методами! Тогда бы его общение с грязнокровками могло помочь в сборе информации для Лорда.
Регулус на мгновение застыл - вот оно. Только такая встряска помогает не чувствовать боль при мысли о нем. Возможно, ему это поможет.
- Сириус, ты понимаешь, что действовать надо осторожно, продумывая каждый шаг, готовя себя к любой реакции? - он наклоняется к брату и смотрит ему в глаза - так, чтобы тот не видел сейчас ничего, кроме его лица. Он обязан задать эти вопросы. - Ты понимаешь, что спешкой сделаешь только хуже? Ты готов к долгой и методичной работе? Или все твое решение - снова сплошные эмоции?

- Знаешь, как было дома у Джеймса? Его родителям все равно, какие у него оценки, кого он любит, они готовы принять его таким, каким он есть и не пытаются изменить.
Регулус слушает и не понимает. Наверное, он слишком быстро повзрослел. Тогда, когда ушел брат. Потому что это описание не вызывает ничего, кроме недоумения и изрядной доли презрения. И Сириусу это нравилось?
- Что хорошего в том, что родители плюют на ребенка? - он пожимает плечами. - Совершенно наплевательское отношение. Не хотел бы я, чтобы наши родители бросили меня так, как родители твоего приятеля. Все-таки я очень счастливый парень, - он ухмыляется, ему смешно и грустно. Какое разное бывает счастье.
Да, он счастливый - у него чудесная семья. Даже брат-дебил, похоже, начинает приходить в себя. Раз третьего брата у них нет, еще не все потеряно.
Вот было у крестьянина три сына,
Все трое - дураки, что характерно. 
Атос, Портос и младший - Буратино   
Принцессу встретили, и кончилось все скверно!
Не их случай, верно? И принцессы у них нет. Пока что. Хотя если появится - тоже кончится все скверно.
- Что изменилось? - Регулус видел, что брату тяжело. И это заставляло его ковырять глубже и глубже - до самого больного. Ради его же блага. - Нет, я не отстану. Проговоришь вслух мне - потом сможешь не сорваться, когда вопросы буду задавать уже не я. Это меня ты можешь послать. Не их.
То, что родителей Сириус тоже может послать, он уже доказал. И теперь расплачивается. Расплатится ли?
- Ты был идиотом, - согласно кивает младший брат и снова криво усмехается. Почему сразу был? Он пока не видит, что брат перестал этим самым идиотом быть. Не видит - или не уверен? Но разве он может поверить так быстро, с одного разговора?
Регулус молод, очень молод, но он знает - даже близкий человек может соврать ради собственной выгоды. Сириус не врет - скорее всего. Но что если это ошибка? Проверка? Он - Блэк, он не может так просто поверить на слово.
- Нельзя спешить. Не поверят. Мама… Я знаю, что она собирает информацию о тебе. Об этом не принято говорить дома, и все же. Что ты можешь начать делать - в своей обычной жизни, - чтобы показать ей, что эта восхитительная чернота нашей фамилии для тебя важна?

Мир изменился? Конечно, мир меняется каждый день. Но Сириус ведь имеет в виду не это? Отвратительно.
Но он говорит - и говорит искренне. Насколько может - но - и Регулус это видит - не из-за желания соврать, а из-за того, что сложно говорить вслух о том, какой же ты идиот.
Сам он так и не смог. Даже самому себе сказать правду. Хотя бы перед зеркалом. То, что он думает - не то же самое, что говорит. Сказанные вслух слова имеют силу. Это почти как повседневные заклинания. Особенно, когда слова эти наделяются особым смыслом.
Смог ли бы он сказать брату о своем наболевшем так, как сейчас пытается сказать Сириус о том, что волнует его?
Регулус сомневается - и думает, что не о чем тут говорить. Вот так и видишь, что есть гораздо более серьезные проблемы, чем несчастная любовь. И он знает, что то, что касается всей семьи, всегда важнее того, что касается его одного.
- Что вообще происходит на Гриффиндоре? - он не понимает - почему его брат говорит так, будто бы до выпуска из школы кто-то думал за него? - Кроме того, что вы с дружками - честные и благородные борцы за справедливость, львы, - травили Снейпа, что вы вообще делали? Почему ты говоришь так, будто Хогвартс не учит жить, планировать будущее, думать? - все это было важно для Слизерина, и Блэку не хотелось думать, что в школе не прогнил только один факультет. - У нас не идеальная школа, но я никогда не думал, что настолько.
Он хочет все изменить - и Регулус закрывает глаза, соглашается, он тоже многое изменил бы. Но не в себе - несмотря ни на что, его устраивает то, что стало бы для других проклятием. А в других он изменить не может, люди сами принимают решения, и с результатами этого приходится работать. Иногда ему кажется, что у него все получится - он же Блэк. Иногда - что вся жизнь будет танцем на костях погибших чувств и веры. Он все-таки еще очень молод, и юношеский максимализм ему совсем не чужд.
- Женишься еще, - фыркает он и кривится, думая о том, что родители из принципа могут решить женить его до того, как разберутся с Сириусом. - Это тебе обеспечат, не сомневаюсь.
Если какая-то девица согласится связаться с такой сомнительной фигурой. Все-таки брату придется долго восстанавливать свое доброе имя, даже если - когда? - его примут родители.
- Я поговорю с ними сам. Сначала - сам. У тебя будет время подумать, что ты скажешь. Много времени. Ведь я могу им только писать. Просто начни жить так, чтобы мамины соглядатаи могли ее хоть чем-то порадовать. И…
Регулус сомневается, стоит ли говорить об этом, но потом понимает - стоит. И прямо сейчас - он чувствует легкое жжение на предплечье и понимает, что этот вечер пройдет совсем не в пабе в Хогсмиде. Сейчас это ему особенно нужно, но именно сейчас он думает о том, что постоянно рискует жизнью ради правого дела и собственных идеалов.
- Ты говорил, что прекратишь общаться с Поттером. Тебе виднее, конечно, но бросил бы ты и правда эту дурацкую компанию. Они тянут тебя назад. Особенно эта рыжая.
Он подходит к брату - близко, смотрит в глаза, сжимает его плечи и внезапно улыбается - так, как улыбался в детстве.
- Я рад, что ты возвращаешься, брат, - говорит он, и это правда. - Мне пора. До встречи!
И он трансгрессирует на зов, оставляя Сириуса одного. Им обоим стоит подумать.