Кто сказал, что ожидание грядущего не может принести человеку удовлетворение, не может заставить его не нервно расхаживать из угла в угол, отсчитывая секунды до предстоящего события, а спокойно заниматься работой, то и дело сбиваясь с повторения про себя нового рецепта на какую-то мелодию? Пожалуй, сейчас Люциус Малфой мог бы поспорить с любым, кто посмел бы утверждать подобное, на личном примере доказав, что ожидание порой может быть приятно томительным…
В лаборатории Люциус торчал последние три часа, то и дело помешивая бурую жидкость в котле. Сверяясь с рецептом – впрочем, он действительно то и дело сменялся в голове на какой-то малознакомый мотив, недавно услышанный в Министерстве – музыку Люциус слушал редко, но эта надоедливая мелодия прицепилась к нему несколько дней назад и все никак не желала забываться, всплывая в памяти в самый неподходящий момент, как, например сейчас – Малфой бросил в котел очередной ингредиент, вновь помешал и, когда цвет зелья сменился на фиолетовый, удовлетворенно улыбнулся и отступил от котла – работа была окончена.
Устало опустившись на стул, он посмотрел на небольшой беспорядок – в его глазах творившееся на столе и полках после проведенной работы выглядело скорее ужасным бардаком – и обреченно покачал головой – с минуты на минуту в лабораторию должен был заглянуть отец, и Люциус не хотел, чтобы родитель видел помещение в таком состоянии. Впрочем, и сам Малфой-младший предпочитал порядок хаосу, так что, посидев еще пару минут, поднялся на ноги и принялся за уборку.
В свое время – пожалуй, еще на третьем или четвертом курсе Хогвартса – найдя некую отдушину в зельеварении, увлекшись этой наукой, Люциус посвящал этому занятию большую часть своего свободного времени, часами просиживая в лаборатории над котлом. Небольшое помещение, расположенное в подземельях Малфой-мэнора, в свое время мужчина обустраивал лично, найдя в этом занятии какое-то одному ему ведомое удовольствие, и с занудной дотошностью подходил к ремонту в небольшой комнатке, выбору мебели, подбору инвентаря. Он, пожалуй, специально обустроил себе довольно небольшую комнатку, в которой только и располагались, что несколько узких шкафов, забитых всевозможными склянками, колбами и коробками с ингредиентами или же с готовыми зельями и книгами, стол, пара стульев да несколько котлов. Работал зачастую мужчина один и в небольшом замкнутом пространстве, как ни странно было самому Люциусу, мог куда быстрее сосредоточиться и настроиться на рабочий лад, полностью уйдя в работу – в такие моменты Малфой обычно не замечал ничего вокруг, полностью погружаясь в процесс приготовления того или иного зелья, и теряя счет времени... 
Вот и сегодня три часа пролетели для Люциуса совершенно незаметно. По хорошему, он хотел сегодня опробовать еще один рецепт, но приготовленное зелье отняло все свободное время и, убирая остатки мусора и ингредиентов со стола, он с сожалением закрыл книгу, оставив на нужной странице закладку, и отложил ее на полку, где успел навести идеальный порядок. На столе так же не осталось ничего, лишь рядом в котле все еще булькало зелье, но и оно вот-вот должно было отправиться на отведенное ему место: еще немного – около получаса – и, стоит зелью остыть, он разольет его по подготовленным заранее склянкам, стройным рядом расположившимся на полке за спиной. Впрочем, сегодня это зелье ему – им с отцом – не пригодится – оно пойдет на продажу много позже, на сегодня же у Люциуса были совсем другие планы… 
Мужчина прошел в угол и выудил из шкафа – дверцы его, в отличие от других шкафчиков в помещении, были застеклены толстым рифленым стеклом, из-за чего содержимое его было скрыто от любопытных глаз – большую колбу с прозрачной жидкостью. Неопытный обыватель мог бы подумать, что Малфой-младший держит в руках сосуд с водой, но сам Люциус знал, что за зелье находится в склянке… 
Он нашел рецепт месяца три назад – очередные выходные, проведенные в семейной библиотеке, дали свои плоды и, просмотрев гору литературы, Люциус нашел таки интересный и, главное, неизвестный ему до этого рецепт. Мужчина любил свое дело, любил возиться в старых фолиантах, отыскивая что-то, что могло бы его заинтересовать. Неплохо было, когда это «что-то» приносило в будущем и хороший доход – впрочем, этот бизнес себя все же оправдывал, и Люциус с удовольствием продолжал заниматься любимым делом. Особенно Малфою нравились сложные рецепты, требующие тщательной подготовки, длительных поисков ингредиентов, долгого приготовления. Работа над такими зельями приносила ему наибольшее удовлетворение, заставляла воодушевленно носиться по лаборатории и, в случае удачи, делиться успехами с отцом и супругой. Этот рецепт был как раз из таких – внушительный список ингредиентов, некоторые из которых, насколько мог судить Люциус, нужно было хорошо так поискать, соблюдение определенных условий приготовления, что занимало чуть больше месяца… 
Однако, Люциус столкнулся с одной трудностью – он никак не мог найти яд крильмара, одну каплю которого необходимо было добавить в зелье. Проверенные партнеры разводили руками, не в силах произвести поставку. Малфои принялись искать нового поставщика и вышли на некоего Уинфрида Макбрайда. Работу свою мистер Макбрайд выполнил отлично и вскоре Люциус мог довольствоваться небольшой порцией яда крильмара и приступить к изготовлению зелья, а семья Малфоев, казалось, приобрела нового партнера. 
Однако, плодотворное сотрудничество было недолгим и оборвалось ровно неделю назад, когда Уинфрид при очередной поставке вместо обещанной крови ре-эма – на прилавках обнаружить ее было сродни чуду – привез Малфоям ингредиент неизвестного происхождения, который мог сойти скорее за дешевую подделку, чем за достойный аналог. На что рассчитывал Макбрайд, Люциус так и не понял. Неужели Уинфрид думал, что ни Абраксас, ни Люциус не обнаружат подделку? Или же старый пройдоха рассчитывал, что Малфои стерпят обман, и эта авантюра сойдет ему с рук? Нет, Люциус был уверен – нужно быть полным идиотом, чтобы надеяться на такую удачу и поверить, что Малфоям знакомо понятие всепрощения… 
Он знал, что отец не потерпел бы обмана, и не простил бы Макбрайду подобного. Да что уж говорить – и сам Люциус не любил когда его пытались провести вокруг пальца, особенно когда дело касалось работы. Подобные происшествия случались крайне редко, но каждый раз приводили молодого Малфоя чуть ли не в состояние бешенства, вызывая желание уничтожить того, кто посмел допустить даже мысль, что с их семьей можно играть в подобные игры.
Вот и сейчас Люциус предвкушал расправу над неудачным мошенником. Он любовно покрутил в руках колбу с прозрачным зельем, которое ему так и не удалось применить с момента приготовления на практике и усмехнулся, тихо проговорив в пространство:
– Что ж, Макбрайд, пожалуй, даже символично будет, что это зелье, с которого и началось наше сотрудничество, станет последним в твоей жизни…
Люциус поставил сосуд на стол и вновь опустился на стул – осталось дождаться отца, а тогда уж можно будет приступить к работе…

Люциус любил свою работу – часы, проведенные в лаборатории, были для мужчины чем-то сродни разрядки, когда он мог не думать ни о чем – о работе в Министерстве и желании пробиться по карьерной лестнице, о постоянных собраниях Пожирателей и миссиях Лорда, об отношениях с Нарциссой и невозможности пары завести ребенка. Можно – скорее даже нужно – полностью увлечься процессом приготовления зелья, который Люциус всегда считал чем-то сродни творчеству, и на несколько часов забыть обо всем.
Не меньше этого Малфой любил и эксперименты – и не столь важно, касались ли они поиска и приготовления нового зелья на свой страх и риск, или это была работа с подопытными, на примере которых можно было исследовать действие того или иного зелья. Такие вечера в лаборатории, когда очередное снадобье оправдывало возложенные на него ожидания, приносили Люциусу истинное удовлетворение.
В последнее время тем не менее Люциуса тянуло и к другим исследованиям и экспериментам. Он все больше времени проводил за книгами, подолгу не выходя из фамильной библиотеки и все больше загорался идеей путешествия и даже уже почти собрался отправиться в Европу. Малфой не знал, чего требует его душа, и почему вдруг ни с того ни с сего обычно рассудительного и серьезного его вдруг тянуло в неведомые дали, но идея возможного путешествия его все же не покидала. Однако пока что Люциус благополучно откладывал все мысли о поездке, считая, что ни отец, ни супруга не будут в восторге от подобной его выходки. Быть может, позже, когда у них с Нарциссой все наладится, когда будет ребенок, он вернется к этой идее. Сейчас же…
Сейчас же Люциус мог довольствоваться лишь вот такими опытами, проводимыми в его лаборатории. Впрочем, и предстоящий опыт его безусловно радовал. Пожалуй, это было хорошей возможностью расслабиться, снять все напряжение, накопившееся за последнее время, выплеснуть его не на окружавших его близких, чего Люциус никогда не делал – мужчина был довольно замкнутым и редко когда открывался даже отцу или супруге, а о подобном срыве и речи быть не могло – а на Макбрайде, да еще и получить от этого несказанную пользу – зелье, которое Люциус приготовил не без содействия Уинфрида, должно было принести неплохой доход, что так же радовало младшего Малфоя.
Люциус продолжал возиться в лаборатории – наводить порядки на полках, перебирать книги, проверять зелье, которое вот-вот нужно было перелить в небольшие склянки – когда, тихо скрипнув, открылась дверь и в помещении появился Абраксас, за которым послушно следовал их невезучий пленник. Люциус тут же отложил книгу, которую собирался полистать в ожидании отца, и повернулся к родителю.
– Добрый вечер, отец, – так же тихо поприветствовал Абраксаса Люциус и, указав на колбу, покоившуюся на столе, перевел взгляд на их «гостя». – Конечно, у меня давно все готово – все в лучшем виде для дорогого мистера Макбрайда. Как мило все же с его стороны разделить с нами этот чудесный вечер. К тому же согласитесь, Уинфрид, Вы просто не могли пропустить такую возможность – Вы же так постарались достать нам все нужные ингредиенты, неужели теперь Вы откажетесь опробовать его?
Мошенник выглядел, надо сказать, не лучшим образом. Несколько дней, проведенные им в камере в подземельях Малфой-мэнора, не пошли мужчине на пользу. Впрочем, и в камеру он попал не в лучшем виде – Макбрайд, безусловно, пытался убежать от Люциуса и Абраксаса, не думая о том, что подобная затея обойдется ему слишком дорого, за что получил от Малфоев несколько Крущио и режущих заклинаний, и теперь тело Уинфрида было испещрено многочисленными синяками, ссадинами и следами от мелких порезов. Однако, и это, казалось, ничему не научило контрабандиста, и теперь он пытался вымолить у своих тюремщиков прощения, надеясь, спастись. Неужели он действительно думает, что заслуживает прощения – что Малфои могли бы простить его? Наивный… Он явно не знает, против кого затеял игру…
Люциус невольно рассмеялся, когда Макбрайд рухнул на пол от удара отца – силы Абраксасу, несмотря на возраст, было не занимать, и, стоило отцу усадить пленника на стул и закрепить его цепями, обошел стол, поравнявшись с подопытным.
– Ты прав, отец, к сожалению, пока нельзя заткнуть его, так что придется слушать этот скулеж весь вечер. А вообще, Уинфрид, – Люциус поднял его голову, схватив за волосы, и, коварно улыбнувшись, прошипел: – скулить как больной пес просто бесполезно – мы же не можем допустить, чтобы ты пропустил наш маленький эксперимент. Считай, что принесешь себя в жертву во имя науки… Согласись, не такая уж и плохая смерть для такого ублюдка, как ты.
Глаза Макбрайда округлились и он вновь стал завывать, переводя испуганный взгляд с Люциуса на Абраксаса, словно ища защиты хоть у кого-то из них:
– Пожалуйста, не надо! Я вас прошу! Я все возмещу, я покрою все расходы в двойном размере! Только отпустите, пожалуйста!.. Н-не н-надо!.. – скулеж постепенно переходил в подобие плача, и Уинфрид получил еще один удар по лицу – на этот раз от Люциуса, которого начинал порядком злить жалкий вид мошенника, – что, впрочем, так и не заставило мужчину умолкнуть.
– Жаль, что ты так ничего и не понял… Что ж… – Люциус взял со стола колбу с зельем и подошел к отцу. – Если наша подопытная крыса не обманула нас при первой сделке и в рецепте все было верно, эффект зелья должен быть довольно интересным. Помнится, в книге, где я обнаружил рецепт, было указано, что еще в средневековье его часто использовали для длительных мучительных пыток.

Люциуса раздражал Макбрайд. Он не понимал, как можно было пытаться обмануть их, не понимал, как можно было рассчитывать на их же прощение при этом, но в данный момент он куда больше не понимал, как можно быть настолько жалким ничтожеством, каким представал пленник в глазах Малфоев. Мужчина скулил, то и дело предлагая своим тюремщикам деньги, как будто надеялся, что предложенные средства могут искупить его вину, и Люциус недовольно кривился, смотря на контрабандиста, который, казалось, чуть не плакал, сидя прикованным к стулу. Сейчас он вызывал у Малфоя-младшего лишь чувство раздражения и презрения – сам Люциус никогда не позволил себе подобную слабость и, стараясь сохранить достоинство даже в такой ситуации, скорее проклинал бы своих тюремщиков, чем вымаливал у них прощения.
– Как я погляжу, Уинфрид, вам совершенно не знакомо такое понятие, как мужское достоинство – распускаете сопли хуже любой маленькой девчонки, а ведь мы еще даже ничего не сделали, просто терпеливо ведем с вами вполне культурную беседу. Интересно, что будет, когда… – он покрутил в руках колбу. Ему нравилось дразнить Макбрайда, видеть ужас ожидания чего-то неизвестного, отражавшийся на его лице, мелькавший в испуганных расширенных глазах, и он довольно улыбнулся, наблюдая, как в разговор вступил отец, которого, видимо, так же сильно раздражал их пленник.
– Думаешь, он может сообщить нам что-то хоть сколько-нибудь интересное и, главное, полезное? – Люциус бросил презрительный взгляд на контрабандиста, когда тот сменил пластинку и принялся предлагать им уже не только деньги, но и информацию.
Да, их действительно интересовало, кто мог стоять за этим обманом – провернул ли Уинфрид эту сделку один, просто решив на свой страх и риск нажиться на Малфоях, или же за этой аферой стоял кто-то другой, решивший помешать делам их семьи. Люциус не сомневался, что ублюдок Макбрайд расколется стоит на него немного надавить а, возможно, и выдаст им всю информацию без всякого давления, лишь бы его освободили – а в то, что его может ждать чудесное спасение, он, видимо, все еще искренне верил. Эта мысль лишь позабавила младшего Малфоя и он, усмехнувшись, продолжил:
– Как думаешь, отец, можно ли будет верить словам этого лжеца? Впрочем… – он вновь покрутил в руках сосуд с зельем, – даже такого, как ты, Уинфрид, можно заставить говорить без особых на то усилий с нашей стороны.
Однако, отец был прав, и, как бы Люциусу ни нравилось дразнить Макбрайда, куда больше ему хотелось приступить к эксперименту, выяснить, так ли эффективно средство, которое он изготовил, как того обещал найденный им рецепт, и, в конце концов, пронаблюдать за мучениями того, кто решился обмануть их семью… Люциус, отдав колбу отцу, отошел к шкафу и, пока родитель общался с пленником, выудил из книги со второй полки аккуратно сложенный пергамент, вернулся к старшему Малфою, развернул лист и протянул его мужчине.
– Смотри, это выдержка из книги, в которой я и обнаружил рецепт. Думаю, стоит начать с минимальной дозировки – трех капель. А дальше посмотрим, какой эффект принесет ее увеличение.
На пергаменте под заглавием «Pois de dhìth-dòchas» мелким убористым почерком Люциуса был выведен рецепт зелья, а еще чуть ниже можно было увидеть информацию о дозировке состава и принципе его действия.

Пока отец изучал содержимое пергамента, Люциус вновь направился к шкафу и, немного повозившись, переложил все необходимое на поднос – все, что нужно, он подготовил еще накануне, пока ожидал прихода старшего Малфоя – и, поставив перед родителем поднос со всем инвентарем, что мог бы им понадобиться в этот вечер, поднял на отца взгляд и проговорил:
– Не желаешь начать наш небольшой эксперимент? Думаю, наш гость будет только рад, если получит первую порцию, кхм… угощения от тебя, отец.